-Как помочь тебе друг, - рыдал он над умирающим, - как продлить твою жизнь!
- Не стоит так убиваться, даже после смерти я не исчезну, незримой тенью буду бродить возле своей могилы, так будет продолжаться сорок дней, и ты сможешь приходить ко мне в гости.
- А я смогу с тобой разговаривать и общаться? - спрашивал Гавгамеш.
-Вряд ли, - отвечал Энкиду, - духи не имеют костей и языка, следовательно, разговаривать со мною ты не сможешь, вернее сможешь, но я тебе не смогу отвечать. К тому же души очень пугливы, поэтому о духах умерших нужно говорить, или хорошее, или ничего, а то душа может обидеться, улетит и больше не притронется к еде и питью, которые оставляют на могилах родственники.
- Ага, ухватился за эту мысль Гавгамеш, если ты еще в течение сорока дней сможешь вкушать приношения, значит, я успею отыскать цветок жизни и возвратить тебя из страны Безвозврата.
Энкиду пытался ему возразить, а того уже и след простыл. Исполнить скорботный, похоронный обряд Гавгамеш поручил знающим людям, а сам в знак траура надел на себя рубище, взял оружие и убежал из города.
В начале пути.............
Черная, невыносимая тоска съедала его сердце, острые колючки кололи его ноги, а он их даже не замечал лишь горько плакал, пробираясь через горные перевалы да пустынные земли. Его бегство из Урука не было побегом от проблем, он хотел достичь холодных северных стран и встретиться там с царем Словеном, по слухам и сплетням он был единственным человеком на земле, который владел тайной цветка жизни. Предстоящая встреча с единственным сыном царя Световита, волновала его душу и одновременно вселяла надежду, что в скорости он постигнет тайну бессмертия. Ради этого он не боялся ни трудностей, ни лишений, позволяя себе лишь короткий ночной отдых, после чего еще до наступления утра снова пускался в путь. Часто голодал, но если на его пути встречались животные, он убивал их без всякого сожаления, жарил и ел, поддерживая жизнь в своем бренном теле. Однажды, темной лунной ночью, когда ему было особенно тоскливо, ибо жуткий холод пробирал до глубины костей, а бурчащий живот то и дело напоминал о голоде, его внимание привлек какой-то посторонний шум и томное рычание.
-Кто это тут по ночам бродит, ногами топает, - ругался он спросонок, открыл глаза и видит, неподалеку от его привала затеяли брачную игру лев и львица.
Резвятся хищники, забыв, что не одни они на свете, трутся телами друг о друга, манят его своею пушистою шкурой. Надо заметить, что их теплая шкура, подбитая пушистым мехом, сразу же привлекла его внимание.
-Я буду не я, если не сниму с вас шкуру, - сказал себе Гавгамеш, - сошью себе теплую одежду и буду зваться витязем в тигровой шкуре!
Подняв боевой топор и выхватив из-за пояса кинжал, он как стрела, пущенная из лука, понесся меж зверей, поражая их: справа топором, слева кинжалом. Одним ударом повержены были свирепые звери, а все кто это видел, в стахе бежали прочь. Содрав с хищников шкуру, он собрал траву и хворост, разжег жаркий костер, стал жарить мясо. Устало трещали, подбрасываемые в костер, дрова, резала глаза еще зеленая трава раз за разом выстреливая в черное небо яркими искрами. И в какой-то миг, Гавгамешу показалось, что одна очень яркая искорка, вылетевшая из жаркого пламени, взяла и материализовалась в живое существо. В первую секунду он даже опешил, настолько старым и безобразным выглядел этот зелененький пришелец, возникший пред ним, будто из-под земли. Неспроста, ох и неспроста из огня да полымя выскакивают живые души, подумал он, рассматривая дряхлого старичка, который от старости едва не рассыпался на части. Кости насквозь светятся, зеленая шкура местами до дыр протерлась, борода до самой земли болтается, ею сморчок-старичок наготу свою прикрывает. Догадался Гавгамеш, что старичок то видать не простой, не иначе он житель подземной страны: может Тельхин, а может Ельф или Гном, поди их там разберет этих зелененьких человечков, все на одно лицо.
-Чего тебе надобно дедушка? - вопрошал он, обгрызая тигриную голяшку, - если проголодался, я тебя сытно накормлю.
-Накорми меня сыночек, накорми меня родненький, - отвечает ему старичок, по имени Хок, звякнув серебряными бубенцами, присел рядышком, стал мясо лопать с таким аппетитом, что каждый позавидует, а когда насытился, вновь звякнул бубенцами, стал упрашивать. – Отдай, - говорит, - мне львиную шкуру, чтобы я наготу свою прикрыл.
Посмотрел Гавгамеш на старичка, вид у того и впрямь был не очень: какой-то гибрид гигантской мыши и мелкого бобра, покрытый длиннющим, грязно-зеленым мехом, жалко ему стало старичка.
-Возьми, раз она тебе приглянулась, а мне и одной хватит.
Звякнув серебряными бубенцами, старичок влез в тигриную шкуру, достал из-за пазухи злаченное зеркальце чистейшего горного хрусталя, искусно изукрашенное бирюзой да самоцветным каменьям и стал в него смотреться, любуясь своим отражением.
-Да уж! - только и смог выдавить из себя Гавгамеш, увидев в руках у нищего старика столь драгоценное сокровище, что даже он, царь огражденного Урука, не имел такой красоты.
-Откуда у вас дедушка такие сокровища, может, ограбили кого при большой дороге…
-Что ты, сыночек, - отвечает ему старичок, позвякивая серебряными бубенцами, - разве это сокровища, это так безделица, если бы ты видел какие в моем подземном царстве сокровища, ты бы на эти безделушки даже не обратил внимания.
-Это правда, что ты живешь под землей? - интересуется Гавгамеш.
-Правда, - отвечал старичок, потряхивая большими ушами.
- А правда, что у вас под землей сокровищ видимо не видимо?
- Правда, - отвечал он, сморщив свой крючковатый нос, - все, что вы земляне считаете ценным, у нас валяется под ногами.
-А почему же, если вы так богаты, то прячетесь под землею?
- Как же нам не прятаться, - отвечал старичок, оттопыря свои крючковатые пальцы, - тут наверху все пропитано алчностью, жадностью и суеверием. Стоит только кому-то из вас, я уже не говорю о жрецах-служителях культа, увидеть что-то необычное, вроде нас, тут же норовят в это что-то пальчиком своим ткнуть, а то и объявят это ересью. А мы, если к нам нормально относиться, можем исполнить любое желание, - сказав это, он звякнул серебряными бубенцами, и тут же в его руках оказалось ещё одно зеркальце, изукрашенное драгоценными каменьями. - Это тебе подарок, - протянул ему хрустальное стекло.
Только Гавгамеш даже не взглянул в ту сторону, пал пред ним на колени, возопив голосом жалостливым.
-Ой ты великий владыка подземной страны, помоги мне, несчастному царю огражденного Урука, отыскать цветок жизни, не за себя прошу, за названного брата Энкиду, который умер на руках моих. Много дней я над ним плакал, звал его, надеясь, что он встанет. Но все тщетно, не поднялся он на мои призывы, и я воочию увидел тление его могучего тела. Скажи владыка подземной страны, как мне отыскать цветок жизни.
Не мог ничего вразумительного ответить старичок, по имени Хок, ибо не росли под землей такие волшебные цветы.
-Есть, - говорит, - на самом краю света страна, которой правит царь Словен, тебе нужно найти того царя, он знает, где растет цветок жизни и вечной молодости. Всякий, кто завладеет этим цветком, будет жить долго, и ум его будет светел. Но есть одна проблема, до сих пор, еще ни одному из демоносов не удавалось дойти в то царство, но я твой должник, за твою доброту покажу тебе самую короткую дорогу. Иди прямо, пока не встретишь высокие Кавказские горы, когда ты подойдешь к ним, увидишь желтого зайца. Станет он убегать, а ты за ним, он впрыгнет в глубокую нору, и ты за ним, иди, ничего не бойся и никуда не сворачивай.
-Неужели я из этой норы выйду прямо в государство царя Словена?
-Нет, - отвечал Хок, - но эта нора сократит твой путь втрое, и тебе не придется карабкаться с горы на гору.