- А что вам известно о Гипербореях? - интересовался Феникс у проводников.
- О самих северных людях нам ничего не известно, но можно пораспрашивать Аргипеев, они с Гипербореями находятся в ближайшем родстве, может чего и расскажут.
Так день за днем по беспредельно каменистой равнине, кое-где изрезанной жиденьким лесом да множеством рек, продвигался караван купцов, и вскоре оказался в области лысых людей полукровок. То и дело на их пути встречались небольшие селения охотников и рыбаков, в которых они делали короткие остановки.
Надо заметить, что лысые варвары Аргипееи жили преимущественно охотой. Промышляли пушным зверем и птицей, которых здесь водилось в огромном множестве. Ловили рыбу, от которой порой не видно было дна у рек. Женщины и малолетняя детвора занималась сбором грибов, ягод, жучков, червячков, а также некоторых видов слизняков, до которых они были особенно охочи. Но не только этим ограничивались Аргипеи.
Как успел заметить Феникс, у них появились одомашненные животные и прежде всего собаки, при помощи которых, они сумели приручить быка, овцу, оленя, козу, свинью и даже пытались возделывать злаки, хотя это и не просто в таком суровом климате.
- Я-то думал, что Аргипеи - это одичавшие демоносы, а, оказалось, это самые, что ни наесть варвары, только лишенные волосяного покрова, - дивился он, глядя по сторонам.
И, правда, было от чего голове пойти кругом, а ноге, которую он случайно подвернул на одном из перевалов, разболеться еще сильнее.
- Варвары - рабы, стоявшие ниже всякого дикаря, здесь, в этом суровом краю преобразились, может, это холод заставил их начать двигаться, расшевелил мозговые извилины, обострил способности, - думал, размышлял Феникс примерно таким образом.- Вот хотя бы взять наш климат, у нас тепло, можно даже сказать, жарко, а ведь от жары даже у демоносов мозги перестают соображать, а то и просто плавятся, что, несомненно, отражается на всем, без исключения, быте, одежде, образе мышления. И варвары у нас в ойКумене чудовищно безмозглые, а тут, в этом суровом краю они радикально, я бы даже сказал кардинально, изменили свой образ и подобие, сделавшись разумными. Но ведь это же глупость, - в сотый раз твердил себе Феникс, - какой может быть разум у варваров, живущих в этом суровом климате. Ведь тут сплошные морозы и холод, а, как известно, мозги в большинстве своем состоят из воды, которая на морозе замерзает, превращаясь в сосульку, вот по этому всякое рассуждение о разуме у варваров просто беспочвенно, одним словом- бред.
И будто в доказательство своей правоты, дорогу им преградил небольшой отряд воинов-охотников, они возникли столь неожиданно, что демоносы просто не успели испугаться. Варвары стояли, ощетинившись примитивными копьями, глупейшим образом вытаращив свои очи, внимательно изучали незваных гостей, молчали.
Демоносы, пытаясь предугадать замыслы этих диких людей, также стояли молча, лишь груженые солью онегры недовольно фыркали, раздувая свои красные ноздри.
От этой разноликой толпы охотников отделился один воин, подошел к Фениксу и строго спросил:
- Кто хозяин каравана?
- У нас не один хозяин, - отвечал Феникс, - здесь несколько купцов везут товары для обмена, а мы сопровождаем их, потому, что в этих краях всякий сброд частенько тревожит путешественников.
- Вам нечего бояться, следуйте за мной, - сказал воин и тут же вызвался проводить их в селение.
Этот, с виду дикий варвар по имени Агриппа, оказался славным и разговорчивым малым, за то короткое время, что он сопровождал караван купцов, они успели, насколько это возможно, сдружиться. Передвигаясь на своих двоих, он двигался так быстро и проворно, что Феникс и Гарпии на онеграх едва поспевали за ним.
Еще издали заметили Аргипеи караван гостей, и хорошо зная цель их прибытия, громогласно принялись оповещать о нем остальных жителей, с помощью особого рода голосового телеграфа - длинного закрученного бивня слона, который они называли Трембита. Картинно стоят глашатаи, выдувая из Трембиты резкие, непривычные для слуха звуки. Будто одинокий слон, вызывающий свою самку, трубит Трембита, и вот ей отвечает еще одна, еще и еще.
- Приехали купцы Йотуны. Приехали купцы Йотуны.
Эта весть в невообразимо короткий срок передается в самые дальние уголки, и население ближайших хуторов сбегается на торжище.
Селение Аргипеев представляло собою множество вырытых в земле землянок, вроде норы, а также целый город шатров-Юрт, крытых шкурами животных. Всюду снуют охотники да рыбаки, все при деле, даже вездесущая детвора по-деловому бегает взад-вперед, искоса посматривая на чужаков…демоносов-Йотунов. Если бы они только могли знать, насколько демоносам было удивительно смотреть на людей-варваров, по всей видимости, уже обладавших коллективным разумом. Из подручных средств они умели приготовить себе орудия, чтобы при помощи их вести борьбу с природой, при этом они проявляли поистине недюжий разум и сноровку, которая не могла не изумлять.
Свежий кремень, еще пропитанный влажностью почвы, давал при отбивке острые режущие ребра и вместе с тем был так тверд, что варвар отдавал ему предпочтение пред всяким другим сподручным материалом. Изготавливая всевозможные орудия для быта и охоты: скребки, наконечники дротиков, копий, ножей, применяя и употребляя для этих целей также дерево или кости животного.
Аргипеи охотились на зверя уже не стадно, загоняя его в ловушки и забивая камнями, а с помощью оружия, рыбу ловили при помощи сетей и крючков. Вместе с тем, эти дикари уже стремились к искусству и красоте, украшая свою одежду ожерельем из зубов и кусочков цветного камня.
Но самое главное, что этот жалкий дикарь уже обладал великим даром свободного творчества: на обломках костей, на клыках и на бивнях хищных зверей он изображал различных животных и сценки из жизни. Правда это все было похоже на рисунок ребенка демоносика, но ребенка, очевидно даровитого, умеющего схватить и передать сходство.
Мамонты и северные носороги, пещерные медведи и диковинные звери, которых Феникс видом не видывал, о которых он даже не слышал, были изображены с поразительным сходством. И еще он успел заметить, что этот варвар, уже был человеком общественным. У него были какие-то свои, пусть примитивные, пусть далекие от совершенства мировоззрения, вроде почитания культа мертвых, он знал и обрядовые погребения. Хоронил своих мертвецов по строго установившимся обычаям, обряжая их украшениями из бус и раковин.