А надобно заметить что это Сабскаба растарался и бумкнул так сильно, что земля буквально подпрыгнула на месте, а произошло это следующим образом. Чудом избежав Содомо-Гоморрской погибели, он схватил первый попавшийся крокодил, погрузил последнюю ракету Мишмак и быстрее ветра домчал к Мидгарду, как раз в тот самый момент, когда в город ворвались демонические полчища. Сделав круг над пылающим городом, он ненашутку встревожился.
– Это что же получается, Гак Мак Брак, так перетак! – ругался он на чем свет стоит, – мы с тобой, Бончо, опять попали на шапочный разбор, все уже грабят город, а нам ничегошеньки не обломиться.
– Видать такая уж наша доля, – с грустью в голосе отвечал слуга Бончо.
– Это еще почему? – интересовался Сабскаба.
– А потому, что заниматься грабежом и насилием очень даже непросто, руки то у нас связаны этой ракетой. Представь себе хазяин, в одной руке держиш ракету «Миш Мак», вторая рука тоже мишмаком занята, а добычу чем хватать? Нечем.
– Это точно, – с видом мудреца отвечал Сабскаба, – а ну, давай, сбросим ее куда-нибудь – и делу конец.
Так они и поступили. Сделав круг над городом, он выбрал, как им показалось, самую привлекательную цель – башню Иггдрасиль.
– Ага, вот ты где, средоточие зла! – кричал он что было силы. – Клянусь, я сражу тебя, ибо мое имя Сабскаба. Запомни хорошенечко меня зовут Сабскаба.
Но с первой попытки взорвать башню не удалось, дело в том, что Бончо, убоявшись силы взрыва, свидетелем которому он был в Содоме и Гоморре, бросил не оружие возмездия, а полсотни обычных огненных бомб. Взрыв был сильным, но башня устояла, только сотня-другая демоносов сорвалась вниз, разбившись насмерть.
– Ты что сбросил, – бранил хазяин слугу.
– Я бомбы бросил.
– Какие еще бомбы, «Миш Мак» бросай. А если рванет, как тогда в Содоме и превратит весь Мидгард и всех кто тут находится в смрад, гарь и копоть.
- Это не наше дело, - отвечал Сабскаба, перекрикивая свой собственный голос. - Башня крепка, простой бомбой ее не возьмешь, тут «Миш Мак» нужен.
- Может не надо, - обливаясь холодным потом, вопрошал Бончо, от страха высекая зубами частые всполохи искр.
- Надо, Бончо, надо, - протянул Сабскаба ему длинный фитиль. – Поджигай! -возопил он что было мочи.
Щелчек зубами, вышибающий яркую искру, снова щелчек. И вот уже фитиль возгорелся дымным пламенем. Бончо торопливо вспомнил в уме имена всех богов, богинь и их ближайших родствеников, трясущейся рукой бросил бомбу, и тут же закрыл руками глаза и уши. Эта короткая минута до взрыва растянулась в его памяти на века, он сидел и молил всех высшего Хаоса ниспослать ему и его хазяину смерть легкую и быструю. И надобно отметить, что его молитвы были услышаны. Сильный порыв ветра отнес крылатого крокодила в сторону.
- Другое дело, Сабскаба, - он с огромным любопытством наблюдал траекторию падения ракеты «Миш Мак», и ему даже показалось, что она пролетит мимо башни, но, к счастью, все обошлось. Снаряд угодил в ее основание, пробил землю и не взорвался. - Не может такого быть, - чуть не выпал он из кабины крокодила, - должен быть взрыв, обязательно должен. Но время шло, а взрыва не было. «Чтоб тебя так Гак Мак Бракнуло, только и успел ругнуться Сабскаба, и в этот самый миг земля будто подпрыгнула от страшного толчка. Стены основания башни отлетели в сторону, и в образовавшуюся пустоту обрушилась вся башня Иггдрасиль, она падала водопадом, ярус за ярусом, этаж за этажом, проваливаясь один в другой. А из образовавшейся воронки, вырвался огонь, горящий ярче тисячи свечей. Это вспыхнули кирпичи, положенные на асфальтобитумную смесь. Что было дальше, разобрать не было никакой возможности, ибо наступила полнейшая темнота из-за огромного количество пепла и шлака, заслонившего собою небо. Через миг некогда цветущий город Мидгард был стерт с лица земли, все здания, какие еще были целы, подпрыгнули на месте, и тут же разрушились, погребая под своими обломками и завоевателей, и побежденных. На месте башни образовалась глубочайшая воронка, похожая на кратер вулкана, откуда вырывался огонь и пенная лава. Выброшеная в небо она падала на землю, сжигая все, что только могло гореть, заливая город толстым слоем шлака.
- Мы сделали это! - кричал Сабскаба, дергая за рукав слугу, но тому было не до радости и веселья, ибо его буквально выворачивало на изнанку от тошнотворного запаха горелой плоти. - Да посмотриж ты наконец, что мы наделали, - тормошил он слугу, а тот только вяло улыбался и крутил по сторонам своею головою с желтым лицом мумии. - Ты по своей природной тугоумости совершенно не понимаешь всей значимости произошедшего, - пытался втолковать ему Сабскба важность ими совершенного. - Башня Иггдрасиль - это больше чем высотное строение. Это символ единения всей Арийской общины. Это центр, обьединяющий людей в единый монолит по укладу жизни, образу мышления и вере в величие бога Ярия. А мы с тобой этот монолит, этот центр, обьединяющий людей, разрушили вот этими собственными руками. Бончо, по немногу начавший соображать, просветлел лицом, высунул голову в окно, поглядел туда, где когда-то возвышалась красавыца башня Иггдрасиль а теперь валялась груда обгорелой золы да камней.
- Запомни золотые слова, - напутствовал его хазяин. - Что близко к земле, живет долго, а то, что устремляется в небеса, обречено на гибель и забвение.
- Да уж, - выдавил из себя Бончо и тут же повторил слова, сказанные тираном Кроном на одном из тайных совещаний генерального штаба. „Касательно сынов человеческих я сказал в сердце своем на то есть бог, чтобы разделить их, и чтобы они видели, что они скот в себе самих. Ибо участь сынов человеческих и участь скотов, одна и таже участь. Как умирают эти, так умирают те – и дух один у всех, и нет преимущества у людей перед скотами».
- А ты откуда это слышал? - строго переспросил Сабскаба, - наверное стоял под дверью, подслушивал.
- Но вы же сами мне приказали „стой тут и никуда не уходи”, - оправдывался Бончо, заискивающе виляя хвостиком.
Падение башни Иггдрасиль было последней каплей отчаяния, переполнившей еще живых людей, теперь уже не страх гнал их прочь из города, а жар и безумство огненой стихии толкало их вперед к спасительному берегу реки Ксаранд (Ефрат), где столпились десятки тысяч изувеченых, обгорелых и почти одичавших людей, давящих друг друга ради того, чтобы переправится на ту сторону, где может быть еще удастся спастись от этих опьяненных кровью чудовищь Йотунов. Крики людей, переплывающих реку, ужас столпившихся у переправы, отчаяние женщин, плачь детей - все это вместе взятое представляло собой такое душе раздирающее зрелище, что заставляло содрогнуться даже самых отъявленных садистов.
Узник пещеры Ис
Вслед за беженцами на ту сторону реки бросились и демоносы. Надобно отметить, что защитники Асгарда буквально бросили город на растерзание захватчиков по той простой причине, что удержать город им не хватало сил. Кроме того, не последнюю роль сыграл странный недуг, который буквально поразил всех жителей города. Горожане подобно безумцам пускались в истерические пляски, с пеной у рта выкрикивали непонятные фразы, падали на землю, что-то кричали, храпели, а затем вскакивали, выплевывая из глотки бессвязные звуки. Никто не понимал другого, из их ртов вылетали замерзшие слова, смешаные с ударами палиц, звоном мечей да грохотом щитов. Это оттаявшие слова и звуки превращались в страшный, сводящий с ума вой и кокофонию звуков. И все же коменданту Одину удалось организовать отступление. Надобно отметить, что после контузии его подобрали воины и переправили на другую сторону реки в город Асгард. Когда лекари перевязали ему кровавые раны, Один первым делом хотел снова вернуться в Мидгард, но не смог этого сделать, ибо в этот самый момент взрыв огромной разрушительной силы буквально поглотил башню Иггдрасиль и последних защитников города. Поняв, что в Мидгарте ему делать нечего, да и самого города больше не существует, а демоносы рвуться сюда в Асгард, он попытался организовать оборону. Но из этого тоже ничего не вышло, ибо люди, охваченные страшным недугом, разучились понимать друг друга. Все вместе они что-то выкрикивали, шумели, рыдали и смеялись, из их ртов вываливались холодные замерзшие слова и никто, даже ближайшие родственики теперь разговаривали меж собою на непонятном, чуждом им языке. Такие люди уже не могли защищать город, поэтому кто еще не утратил способность к здравомыслию сплотились вокруг Одина, и вскоре общими усилиями было организовано отступление. Все ценное, что удалось унести, люди несли в руках, на повозки и телеги грузили раненых и тяжело больных, а сами бежали следом. Огромные вереницы беженцов, старики, женщины, дети потянулись во все стороны света: на восток, на запад, на север. Семь огромных колон будто семь колен человеческих устремились на семь сторон света: кто - в (индийскую) страну Ракшаси, кто бежал в Кавказские горы, кто - в Тмуторокань, кто - в Скифию, кто еще дальше на Север. А чтобы сбить со следу демоносов и не дать им возможности определить, куда ушли беженцы, Один приказал гнали за собою стада коров, быков и буйволов, которые своими копытами перемалывали землю, вытаптывая след. В это самое время в брошеный Асгард ворвались волны захватчиков, и первым среди них был Сабскаба. Он некоторое время кружил над Асгардом, высматривая противника, и лишь когда убедился, что в городе регулярных войск почти не осталось, а люди уходят семью колонами на семь сторон света, приземлился. И тут же перескочив из крокодила в седло резвого онегра, приказал слуге.