Волчья сыть
«Ох, и проголодался я от всей этой нервотрепки» - жаловался тиран Крон. И тут же к нему бросились его верноподданые слуги, быстрее ветра застелили столы белой скатертью, заставили яствами, и начались веселье и праздники. А вскорости обидные, ругательные слова забылись совершенно. «В конце концов проклятье - это только слова и ничего более» - успокаивал себя Крон, предаваясь веселью. А горечь обидных ругательств как-то сама по себе оставила его сознание. Оно и правильно, чего заранее горевать да печалиться. Все это время он жил припеваючи, день и ночь его развлекала любовница Шакархава. Только в ее обществе он чуствовал себя уютно и вольно, неотяжеленный царственными делами. В ее доме всегда царил полумрак блаженства, только здесь он мог забыться и отдохнуть своей измученной, изрезанной ранами и рубцами душой. Как-то раз Шакархава сказала своему ненаглядному Крончику: «Если правда, что мой господин любит меня, пусть закажет у мастеров Тельхинов две золотые чаши, которые я наполню элексиром любьви. И еще прошу подарить мне механическую арфу, чтобы она сама при помощи хитромудрой пружины могла издавать чарующие звуки. Тогда бы я одна, без посторонних глаз, могла услаждать своими танцами и пеньем слух моего господина». И Крон приказал сделать две глубокие чаши для питья из серебра и драгоценных камней с прекрасной резьбой и тиснением, а также златострунную Арфу в виде бычей головы, звучание которой было не сравнимо ни с чем. А Шакархава, рада-радешенька подарку, тут же наварила приворотного зелья и потчевала им своего Крончика. В одном блюде всегда было приворотное зелье, укрепляющее взаимные чувства и мужскую силу, приготовленное из артишоков и спаржи, смешанное с медом и ядрами миндаля. А во второй чаше всегда был любовный напиток - смесь мяты, розмарина и чебреца. Ими Шакархава кормила своего возлюбленного из золотой ложечки, услаждая слух сладкоголосым пением, чаруя его еще больше. А он вкушал напиток любьви и наслаждался ее танцами. Так бы и текли дни за днями, но однажды, восседая на высоком царственном троне, он, как это и положено правителю, решал неотложные государственные дела, а вокруг него толпились просители, гости из далеких земель, придворные и советники. Он долго и запутанно объяснял посетителям проводимую им стратегию и политику будущих великих побед и свершений, как вдруг почувствовал, что ему стало что-то мешать. Поковырявшись пальчиком во рту, он заподозрил что-то неладное. Подозвав своего верного Сабскабу, приказал: «Приблизься и взгляни, что это так болит у меня между тремя передними клыками, словно там ростет зуб мудрости и вот-вот прорежется». Сабскаба в начале, приняв его слова за шутку, недоверчиво приблизился и заглянул в рот полный острых зубов. Осмотрев клыки тирана, он с почтительным поклоном ответил: «О, мой господин, это у вас режется клык». Крон еще больше удивился такому ответу. «Я уже не в том возрасте, когда режутся клыки», и добавил смеясь: « если бы тут должен был вырасти клык, это случилось бы несколько веков назад, еще в пору моей юности». Тогда находчивый Сабскаба, недолго думая, спросил Крона, чистил ли он сегодня зубки или может забыл. «Чистил, как обычно две минуты натирал песком, затем содой и мелом до блеска. «Странно» - просебя подумал Сабскаба, «откуда взялась такая зараза», но спросил другое. «А что кушал сегодня мой господин, как знать, не от этой ли пищи случился такой конфуз?». «Ты что придираешься?» - вспылил Крон. «К чему все эти намеки и необоснованные подозрения? Я ел обычную пищу, которую привык есть с детства. Если кто-то виновен в том, что случилось, то я требую произвести строжайшее дознание и наказать всех виновных и невиновных» - распалился правитель. При этих словах у всех похолодело внутри, они тут же кинулсь исполнять приказание повелителя. Через время Сабскаба бодро вернулся назад, а за ним по пятам следовали молчаливые стражники гарпии. Они древком копья подганяли связанную по рукам и ногам кухарку, и та под страхом смерти поведала следующее: «Когда господин приказал подать яства, а сам отправился в басейн, чтобы искупаться перед завтраком, я резала на кухне траву Иссоп, но зазевалась и порезала ножом кончик пальца. Не мешкая, я схватила тряпицу и замотала ею свой порезанный палец, добавила в пищу приправу и поставила ее на огонь, но капелька крови все же капнула в кастрюлю. Приметив это, я хотела приготовить новое блюдо, но не успела, ибо государь уже вышел из купальни и потребовал завтрак. Вылив приготовленое яство на блюдо, я поспешила кормить своего господина. Вот все, что я могу поведать, если тиран пожелает лишить жизни свою рабу, пусть сделает это», пала она к его ногам. Остро отточенный мечь в один миг занесся над ее головой. Одно только слово - и молчаливый стражник из рода гарпий исполнит приговор. Выслушав ответ кухарки, Крон знаком остановил стражника, и тот вложил в ножны медный мечь. А кухарку отослал на кухню. Через время Крон подозвал к себе градоначальника Наннанка и спросил его: «Не приказывал ли я сегодня предать кого-либо позорной казни?». «Есть такие» - отвечал Наннанк, «мы их казним самим жестоким образом, сейчас же и без промедления». «Постой!» - остановил его тиран, «виновных обезглавьте, а всю кровь до последней капли собирите вот в эту чашу и принесите мне». Наннанк, почтительно поклонившись, взял чашу и поспешил в темницу к смертнику. Того казнили, наполнив чашу кровью, поднесли ее Крону. Он же с чашей в руках отправился на кухню и повелел кухарке приготовить точно такую же подливку, и сам лично влил кровь в кратер с подливкой, когда та почти поспела. Закончив стряпню, кухарка выложила готовое яство на блюдо и отнесла его на пробу. Он же, отведав блюдо, нашел, что оно стало еще вкуснее, от этого блюда у тирана прорезался еще один клык. На следующий день тиран приказал казнить еще одного смертника, собрать его кровь, зажарить печень казненного и, протушив ее в крови, подать гарячим. Новое блюдо показалось ему вкуснее всего, что он когда-либо ел. И с тех пор он уже был не в силах отказаться от крови. Особо ему нравилась кровь рабов и печень охлосов, и не мог он есть блюда ни с какой другой приправой, кроме крови. Каждый день он казнил узников, потом стал хватать ни в чем не повинных слуг и придворных, и вскорости в Сорочанске не осталось ни одного путнего слуги, а Крону, казалось, не было до этого никакого дела. Он думал только о том, как бы ему испить сырой крови и отведать свеженькой печеночки. Вскоре великое смущение обуяло горожан. С криком и плачем приходили они к вельможам и, горько рыдая, просили, умоляли разыскать их малюток, их маленьких демоносиков, которые стали пропадать в городе. А те в свою очередь сами жаловались им на свою горькую судьбу. Дескать никого разыскать они не могут, им теперь не до этого, ибо все их слуги убиты, им самим приходится таскать себе воду, собирать дрова, готовить пищу. Крону же до этого не было никакого дела, он утолял свой голод кровью, закусывая прожаренной печенью. Эксперементируя с апетитами, дошел до того, что у детей вынимал мозг и ел сырым или прожаренным с кровью. Безвинно загубленные, безмозглые души не могли даже добраться до врат чистилища, обрести покой и надежду на новые воскрешения. Денно и нощно молились демоносы старым богам, всех высшему Хаосу и небесным Сварожичам, умоляли ниспослать кару на голову тирана. Да и какая же мать согласиться отдать своего дорогого ребенка этому ненасытному чучелу, чтоб оно бедную крошку замучило? Плачут они, убиваются, с малышами на веки прощаются, вымаливая у Хаоса небесной милости. И не совсем ясно, то ли их мольбы и слезные просьбы были услышаны, то ли проклятья матери земли Геи возымели свое действие, но только одной ночью Крон проснулся от страшного грохота в своей утробе. Наскоро одевшись, он устроил настоящий разгром на кухне, от чего грохот стал настоящей кононадой. Неистерпимый грохот в животе плюс грохот кастрюль, кратеров, сковородок, шумовок, мисок, чашек, вилок и ложек смешалось в настоящую кокофонию звуков. Все, что было на кухне съедобного, пожирались с неимоверной частотой, вылизывалось до бела, выпивалось до дна. А под утро случилось так, что Крон заболел пищеварением, а чтобы хоть как-то снять спазмы, сжимающие его желудок, он дни и ночи на пролет что-то грыз, чавкал, беспрестанно запихивая себе в рот все, что нипопадя. А когда его челюсти буквально опухли из-за страшных мозолей, которые рот натер своими желваками, он призвал к себе лекарей и приказал лечить его немедля. Местные светила медицины, осмотрев больного, нашли, что его болезнь очень опасна, симптомы неясны, а исход неблагоприятный. Все это было вызвано тем, что врожденная пищеварительная способность его желудка, благодаря которой он переваривал целые котлы с мясом, не справилялась с изобилием пожираемой пищи. Только Крон не верил докторам, подозревая, что всему виной проклятье его матери Геи. «Ты не достоин быть богом, твое обличие - облик змея и шкура крысиная, и будешь ты тысячу лет ползать на брюхе, искать себе пропитание: мышей и змей себе подобных.» «Проклятье на мою голову свалилось в одночасье» - причитал бедняга Крон, качался по земле, рвал на своей груди волосы, заламывал руки, посыпал голову пеплом. Но сколько он не побивался, исцеление не наступало. Знающиеся на колдовстве маги и чародеи не могли снять с него сглаз и порчу, они только разводили руками, дескать, тут мы бессильны. Их неутешительный диагноз оставил больного один на один со своею болячкой, и даже Шакархава не смогла исцелить его своими любовными чарами. Пришлось ему всецело отдаться в руки Гиперкритоса, Тротулы и Кобры, так сказать, вручить им свое бренное тело для детального обследования. А тех дважды просить не нужно. Будто голодные пьявки впились в его тело, стали осматривать, ощупывать его и так и эдак. Чтобы поставить окончательный диагноз, к нему были пременены различные медикаментозные средства и процедуры. Болезнь однако ж оказалась сильнее лекарств. Тогда было решено заменить ему желудок на новый. Для этой цели уже зарезали здорового во всех отношениях демоноса с луженным желудком, почками и брыжейкой. Только Крон на отрез отказался пришить себе новый желудок. Пусть лучше богиня луны Селена падет мне на голову, чем я позволю этим кровопийцам Гиперкритосу, Тротуле и Кобре исполосовать ножами свой живот, отвечал он на все уговоры и просьбы. Тогда на расширенном консилиуме от светил медицины было принято решение, немедленно собрать полный круг анализов, просветить, прощупать больного насквозь. Несколько лет ушли только на сбор анализов. Медики брали соскобы, пунктировали где нужно, пальпировали где это было возможно. В назначенный срок был составлен подробный отчет о состоянии здоровья тирана, который и был представлен широкой огласке. «Что касается его органов» - объявил Гиперкритос во все услышанье, «то поставить точный диагноз невозможно, ибо болезнь постоянно прогресирует, меняется ее течение и симптомы. В то время, когда я осматривал больного, его мозг по величине и цвету субстанции напоминал левое яичко клеща. В то же самое время мозговые желудочки у больного были крепче скорлупы ореха. Чревовидный отросток - что молоток для отбивания мяса. Перепонки - медные сковородки. Углубления в средней полости мозга – точно чаны для извести. Черепной свод будто сшитый из лоскутов ночной чепчик, мозговая железка - что дудка, сосцевидные бугорки - что башмачки, барабанные перепонки - что толстая кожа буйвола, височные кости - что черепичная крыша домов, затылок -что придорожный столб, язык - что выдувная трубка, а небо - что двустворчатые ворота. Вязкость, блеск и кислотность слюны напоминали мед, миндалины - горный хрусталь, гортань - корзинку для овощей. Желудочек был как коромысло. Нижнее отверстие желудка - что дверь. Глотка - что комок пакли. Легкие - что кузнечные меха. Сердце - что водопроводная труба. Плевра - что долото. Артерии - что колодезные шахты. Диафрагма - что барабан. Печень - что секира о двух лезвиях. Вены - что бурные реки. Селезенка - что рожок для приманки дроф и перепелов. Кишки - что тройные рыболовные сети. Желчный пузырь - что скобель кожевника. Брыжейка - что арфа. Тонкая кишка - что щипцы зубодера. Слепая кишка - что нагрудник у дракона. Ободочная кишка - что решето. Прямая кишка - что вываренной кожи бурдюк. Почки - что лопатки штукатуров. Поясница - что висячий замок. Мочеточники - что бочьки. Почечные вены - что две клистирные трубки. Сперматические сосуды - что слоенные пироги. Предстательная железа - что глиняный горшок. Сухожилия - что кожаные перчатки у сокольников. Связки - что кошели. Кости - что плошки. Рога - что бивни. Чешуя - что доспехи пешего воина. Костный мозг - что котомка. Хрящи - что заросли бурьяна. Железы - что галеры. Животные токи - что мощные удары кулаком. Жизненные токи - что замедленные щелчки по лбу. Горячая кровь - что беспрестанные щелчки по носу. Моча - что папефига. Детородные органы - что сотня мелких гвоздей. Память - что повязка. Здравый смысл - что посох. Воображение - что перезвон колоколов. Мысли - что скворцы в полете. Сознание - что вылупившийся из яйца дракончик. Умозаключения - что з