дный ил, от которого река окрашивается в белый-молочный цвет. Веками этот плодороный ил был главным богатством страны Кент. Из-за обладания жирным кусочком подородной Нильской земли велись кровопролитные войны, ибо многие завидовали демоносам страны Кент. Ведь им не приходится ни пахать, ни удобрять землю, а только сеять да собирать богатый урожай. И все это благодаря белому Нилу. Голубой Хапи также берет свое начало в горах Африки, но долгое время течет отдельно от своего брата, а когда они соединяются вместе, тут уж река Нил-Хапи расширяется вширь, углубляется вглубь, отчего бурную и шумную реку уже не в силах сдержать никакие берега, никакие рамки. И она сотней рек и речушек разливается по огромной стране Кент, стремясь сделать ее еще более привлекательной для миллиона птиц, слетающихся сюда от холодов и зимней стужи Европейского континента. Исхудавшие и вымученые от дальнего перелета, они блаженствуют, отъедаются речными травами да рыбьей икрой. Целые тучи свиязей, гоголей, лутков, аистов, бекасов и даже чирки, кряквы и шилохвости все время держатся в прибрежной осоке и папирусе, побелевшей от прильнувшей к ней рыбьей икры. В это время птицам нечего страшится, мелкие крокодилы и щуки для них неопасны, а крупные в нерест на них не обращают внимания. Длинной вереницей, словно шеренги солдат, проплывают по реке черные шилохвосты. В беспорядке там и сям мелькают гоголи. Галдят, собравшись в тесную кучу, громогласые кавыки, чирки и кряквы. Вся эта пестрая птичья толпа кричит и каркает безумолку, ныряет, плесчется да хлопает крыльями. Тут можно увидеть зябликов, жаворонков, мухоловок и пеночку, они прыгают в кустах тросниковых заросляй, резвятся, ганяются за комарами и мухами. Пеночки от удовольствия блаженно курлычут Кум -Кум -Кум. Иной раз даже воды не видно под пестрым покрывалом уток, а только слышится их радостное блаженное Кря-Кря-Кря. Словно снегом укрыта вода от сотен пеликанов Ум -Ум –Ум, заглатывающих крупную рыбу. Розовым облаком плывет в небе стая длинноногих фламинго, раскрыв свои крючковатые рты Хрум-Хрум-Хрум пережовывают ракообразных. Высоко в небе кружат морские ласточки и радостно щебечут Фью-Фью-Фью. А еще выше круг за кругом парят длиннокрылые орлы Кой-Кой-Кой. Да реют хохлатые ястребы Йой-Йой-Йой, выбирая себе очередную жертву. А рыбы в речке просто тьма-тьмущая: щучки, сазаны, лини, карасики, плотва, а чехонь, а уклейки, а налимы и прочая живность. Нет слов, чтобы описать богатство рыбных запасов, которые можна черпать сачком и частыми корзинами. Особо вкусны нильские крокодилы Зухусы. Они огромны, неуклюжи, но очень проворны. Чуть зазеваешься - и нет ноги. Особо крупные особи не дают спуску ничему живому, плавающему на поверхности, истребляют большое количество утят, гусят, и прочей водяной живности. Нередко они утаскивают в воду плывущих телят, и даже купающихся демоносиков. Извесны случаи, когда они топят целые лодки. Крокодилы Зухусы едят также всякую падаль, попавшую в реку, с голоду бросаются даже на сгнившие тряпки, а также белье, простыни и навалочки, выхватывая из рук стирающих его демониц. Но чесно сказать, все эти безобразия мало тревожили тирана Крона. Он и его свита развлекались тем, что подкармливали, приваживали, приманивали зубастых крокодилов остатками рыбы, а затем били их острогой копьем или дротиком. Стоя в лодках, они бросали за борт рубленную рыбу, некоторое время наблюдали за хищниками, хватающими корм с такой жадностью, что представляли собой ужасающее зрелище. Прикормив крокодилов, они начинали их избиение, били острогой и копьями, глушили огненными бомбами. Чаще других попадались особи по 250-300 пудов, но сколько Крон не старался, а крупнее 400 пудового экземпляра изловить не удалось. Нужно заметить, что все это он проделывал скрытно, можна сказать, браконьерничал, ибо в стране Кент крокодилы Зухусы считались священными животными, которых и пальцем трогать нельзя, как впрочем и некоторые породы рыб, жуков и даже змей, которые считались священными животными. Но Крона мало тревожили эти предрассудки, он полной грудью наслаждался жизнью, рыбачил в самых запретных уголках страны, а в последнее время еще и пристрастился к охоте. Дни и ночи на пролет он придавался своему новому пристрастию, избивая сотни мелких и крупных зверушек. В скорости здоровье Крона пошло на поправку. Еще бы! рыбалка сменялась охотой, а та в свою очередь сменялась пирушками, до которых так охочи рыбаки и охотники во все времена, века и эпохи. Всю ночь Крон и его свита, а также загонщики, ловчие, сокольничи, повара и музыканты предавались веселью, а прекрасные темнокожие танцовщицы услаждали их взор танцами да тешили слух песнями. Нередко гулянье затягивалось за полночь, а на утро кто находил в себе силы открыть глаза, просыпались, завтракали остатками вчерашнего пиршества, вкушали хмельные меды, нектар и блаженствовали, восседая на пышных зеленых коврах. А вот Крон любил спать до полудня, ибо с вечера, перебрав лишнего, спал как младенец. В полдень он наконец-то открыл свои очи и соизволил откушать, а когда насытился, вышел из шатра на берег реки, где стояли походные беседки. В тот день небо затянуло облаками, накрапывал дождик, в зеленой траве дул прохладный ветерок, где вольготно паслись тысячи антилоп, газелей и лосей. С бескрайних полей, поросших куриной слепотой, доносилось воркование куропаток, по берегам реки в зарослях высоких развесистых пальм щебетали сладкоголосые соловьи. Крон по неволе залюбовался этим прекрасным видением, и вдруг ни с того, ни с сего грянул гром, блеснула молния, и порывом ветра сорвало с крюков гамаки, а красавицы, спавшие в них, попадали на землю. Но буря успокоилась также внезапно, как и началась. «Распогодилось» - решил про себя Крон и тут же начал собираться на охоту. Самое время подстрелить к ужину пару десятков длинноногих газелей. По одну сторону, будто на параде, стояли ловчие в розовотканных одеждах, держа на привязи свору борзых гепаров. С другой стороны стояли сокольничие, надев вышитые серебром перчатки из толстой кожи, держали на поготове соколов да ястребов. Крон небрежно махнул рукою, дал сигнал «зачинать ловы» и поскакал вперед. В охоте ему способствовала удача, и когда он с богатой добычей возвращался назад, пред ним возник невиданный зверь. Это был белый Оленек. Его спину покрывала густая львиная грива, рога сверкали рубинами, а на копытах звенели золотые колокольчики. Подивившись красоте белого оленька, охотники бросились загонять его, натравив своих борзых гепердов. «Ловите оленька» - кричал Крон, устремляясь следом. Только белый оленек летел словно ветер, и борзые никак не могли за ним угнатся, а когда они приблизились к нему, он вдруг остановился, оскалил зубы и начал их кусать. И те, поджав хвосты, убежали прочь, а Оленек прыгнул в реку и пропал. Сильно удивился Крон невиданому диву, начал распрашивать своих спутников. «Эй, вы, мои верные ловчие, видели вы хоть раз, чтобы белый Оленек, величиною с козла, нападал на борзых гепардов, и чтобы тем пришлось спасаться бегством?». А слуги только качали головой. «Нам не приходилось видеть такого дива, но слышали мы от стариков, что белый Оленек является весником чудес, и даже место, в котором его увидишь, считается счасливым.» Осмотрелся Крон вокруг, кругом пустынная степь, только одинокая скала возвышается над горизонтом, а за нею, будто мираж, возникают реальные очертания огромных гор. Своими белоснежными вершинами они уходят к небесам и блестят нестерпным для глаз сиянием, что ему даже пришлось зажмурить глаза. Когда он вновь отворил свои очи, видение исчезло, будто его и не было никогда. «Вы видели это?» - вопрошал он своих путников, но те только пожимали плечами, отвечали: «это мираж, мы ничего не видели». «А я видел» - не мог успокоится Крон, «такие большие сияющие горы возвышающиеся до небес». «Успокойся» - просили они его, «это только мираж, такое у нас часто случается». Сильно задумался Крон, «а если и впрямь этот мираж возник не случайно, если это добрый знак, о котором я столько мечтал. А что если взять и воздвигнуть в этой пустыне горы, как у меня на родине, в Сорочанске, посадить прекрасные деревья, выкопать озера, то это место станет самым удивительным и красивым во всей черной стране Кент. Да что там стране Кент, такой красоты не сыщишь нигде во всей ойКумене. Все! я твердо решил, вот на этом самом месте воздвигну чистилище высотою до небес, такое же высокое, как Олимпийские горы» - горделиво объявил Крон своим спутникам. «Выкопаю пруды с чистейшей водою, засажу эту землю вековыми деревьями, а храмам и алтарям здесь не будет счета». Не успел он объяснить своим спутникам радужные перспективы и самые смелые прожекты, как тут из воды озера вышла львица огромных размеров. «Это крылатая львица Сехмет» в ужасе вскричали охотники, многие из которых бросились прочь, многие тут же пали на бренную землю. «Сехмет, могучая Сехмет» в ужасе причитали демоносы, «пощади, пронеси и помилуй». Крон не раз слышал расказы о грозной богине Сехмет. Священное животное с телом львицы, головой демоницы и крыльями была проводником связывающим мир живых с миром мертвых. Было время, когда Сехмет была необузданной и жестокой особенно во время эпидемий и болезней, отбирая сотни жизней, ни в чем неповинных демоносов. Но с тех пор как она вышла замуж за бога Птаха и родила сына Нефертума, она редко показывалась из потустороннего мира на свет божий. И вот теперь, потревоженая охотниками, она грозно ступала своей царственной поступью, от ее шагов сотрясалась земля. «Это моя земля» - грозно рычала Сехмет, «кто посмел вторгнуться в мои владения?». Крон с детства был не робкого десятка, не убоявшись вида гороподобной львицы, крикнул. «Это я, тиран Крон, властелин времени, осмелился побеспокоить твой покой» - вскричал он в ответ. «Понравились мне твои земли, поэтому я во все услышание поклялся воздвигнуть тут храм времени, чистилище душ, дворцы, алтари и храмы богам страны Кент и небесным Сварожичам.» Немало удивилась мудрости его слов гороподобная богиня Сехмет, остановилась, взглянула своими немигающими очами на букашку, пресмыкающуюся у ее ног и спросила: «А мне какой почет ты окажешь?». «Для тебя я воздвигну прекрасный дворец, равных которому еще не было и не будет на всем белом свете». «Зачем мне дворец?» - отвечала гороподобная львица Сехмет, «небом мне уготована участь быть посредником между миром живых и мертвых, так что земной дворец мне не нужен». «Что же ты хочешь» - удивился Крон, «какой еще тебе нужен почет, просто не знаю». «А ты думай два дня, а на третий я явлюсь к тебе и послушаю, что ты скажешь.» Сехмет повернулась, шагнула в воду озера, стала удаляться погружаясь. Крон оглянулся по сторонам, все его советники разбежались, живьем в землю зарылись, некого спросить совета. И тут пред его глаз будто видение, предстала дивная картина. Большая, каменная гора, которую он собирался снести, чтобы она не мешала постройке, теперь в лучах заходящего солнца показалась точь в точь как богиня Сехмет, только без крыльев. «Стой!» - воскликнул Крон и пришпорил Онегра, летел во весь опор к уже входящей в воды озера львице. «Постой!» - кричал он, «я воссоздам твой портрет в полный рост! Самые искуссные мастера высекут твое изображение вот из той скалы, и, клянусь, ты великая богиня Сехмет, будешь прекрасна в своем царственном величии, изукрашенная золотом и драгоценными камнями». «С золотыми крыльями?» - остановившись переспросила Сехмет. «Да, с золотыми крыльями, с золотой царственной короной Тиарой, изукрашенной рубинами, бирюзой и сапфирами» - подтвердил Крон. «А не врешь, с бирюзой и сапфирами?» «Мое слово – закон, ибо я хазяин времени, ты же меня знаешь». «Знать, то я тебя знаю, но ты наверное позабыл, что у меня еще муж и сын имеются, а с ними как быть?» - уточнила она. «А что с ними?» - не понял вопроса Крон. «А то» - отвечала Сехмет, «я думаю, моему сыну Нефертуму в самый раз подойдет царственная корона страны Кент. А моему мужу, богу Птаху, отдай во владения земли Нубии». «Ну что ж» - согласился Крон, «царственная (корона) Тиара страны Кент твоему сыну будет в самый раз, уж я позабочусь, чтобы ее скроили в акурат по головке, а с твоим мужем мы тоже что-нибудь придумаем, отыщим для него тепленькое местечко». «Ну раз так, тогда я хочу подробнее услышать, что ты там навыдумывал» - молвила богиня Сехмет, удобно устроившись на речном песочке. А Крон, не жалея самых красноречивых выражений, принялся объяснять, что он понапридумывал. «В моей голове все время крутится навязчивая идея создать самый величественный город на земле, в этом городе будут в гармонии и уюте уживатся живые и мертвые. Вот здесь, на этом самом месте, я воздвигну прекрасный город и нареку его в честь твоего сына Нефертума.» «Я согласна» - молвила богиня-львица, с мертвыми жить гораздо приятнее, чем с живыми. «Они никогда не враждуют, нет среди них зависти, у них царит равенство и братство, их души полны добродетели, нет среди них ни воровства, ни пороков, живые о таком мире могут только мечтать.» «Но я думал» - пытался возразить Крон, только она остановила его словами «мир мертвых гораздо справедливей мира живых». «Построй на этом месте город мертвых, в котором бы я была царицей». Так сказав она нырнула в воду и пропала, будто и не было ее никогда. С того самого дня не было покоя в душе тирана, там роились самые тяжкие думы. Легко обещать, наобещаешь вот так, с горяча, а потом день и ночь думаешь, где взять денег на стоительство, где взять в пустынной степи строительные материалы, и самое главное, кто это все будет строить. Но главнее самого главного где найти такого зодчего, который смог бы воздвигнуть все задуманное. Деньги у Крона были и немало. Между горами Арзыгун и Арзынян была одна неприметная пещерка, в которой на черный день было припрятано столько добра, что с головой хватило бы построить не один десяток таких городов. «Но это мои деньги» - думал он, «и тратить их я не собираюсь, нужно хорошенечко потрусить этих черных демоносов страны Кент, пусть раскошеляться, а вот архитектора еще прийдется поискать». Превым делом послали в Атлантиду к зодчему Гигику, воздвигшему театр Одеон, но тот, сославшись на семейные обстоятельства, занятость, и черную полосу в личной жизни, вежливо и тактично отказался. Два раза Крон не упрашивал никогда, если ему отказывали, он сам брался за дело. «Ничего, ничего обойдемся без этого длиннохвостого Ги-ги-ги-гика» - успокаивал он самого себя. «Завтра же созову самых лучших зодчих со всего мира, и обязательно из (китайской) страны Чин Мачин, тамошние мастера знают толк в строительном искустве. Но в начале я должен разобратся с Нефертумом, сыном львицы Сехмет». Он тут же вызвал к себе самых храбрых воинов, самых отьявленных головорезов и поставил пред ними непосильную, но такую заманчивую задачу. «Кто из вас «В три дня» сумеет объеденить все провинции страны Кент в одну страну, обещаю своею тираническою властью увековечить такого героя в веках». Многие герои струсили, отказавшись наотрез: «Ты, великий царь царей, не гневайся на нас, не по силам сделать это простым смертным, за три дня выиграть войну, которая длится веками просто невозможно. Наша страна раздробленна на 42 Нома-провинции, 20 из них составляют каолицию нижнего Кента, 22 - верхнего Кента, и каждый из них имеет самостоятельных правителей Номахов. За многовековую историю вражды, провинции только отдалялись друг от друга, все глубже становилась между ними непреодолимая пропасть из недоверия, взаимных упреков, надуманных и явных обвинений. Два Нома, две провинции объединить - это целая проблема, а тут сразу 42 государства, и одно строптивей другово. Для того чтобы объеденить все страны, нужно вырезать всех до последнего демоноса, это же море крови. Великий Нил-Хапи не вместил бы такого количества крови, от этого может случиться большой разлив, который смоет все на своем пути». «Мда?» - чесал свой затылок Крон, пытаясь представить размеры наводнения. «Но это еще не все» - продолжали объяснять демоносы всю бесперспективность поставленной задачи. «Если бы только правители Номов были причиною вражды и распрей. Всему виной религиозные предрассудки. В каждом Номе почитают своих собственных богов, воздвигают для них кумиры, которым и поклоняются. В первом Номе больше всех почитают богиню Нейт. Во втором Номе больше всех поклоняются богу Сопду. В третьем - богу Ух. В четвертой - богине земле Гее, которую на местном наречии именуют Гэбе. А в следующем поклоняются всех высшему Хаосу, которого на местном наречии именуют Нун. А другие, те вообще поклоняются божеству великого Нила –Хапи. А дальше поклоняются богине Изиде, глаза которой всегда наполнены влагой столь ценимой в стране Кенте. А еще дальше поклоняются крокодилу Собеку, божеству водной пучины. На севере почитают ядовтую змею, богиню Уаджит. На юге боготворят белого быка Аписа, а в соседнем Номе - уже черного быка Мневиса. На востоке больше всех поклоняются бараноголовому Хнуму,