-Свободные демоносы Атлантиды, братья и сестры, - вскричал царь. При слове „Атлантида” голос его вырос, поднялся выше, принял невероятную силу. - Пред вами коварный и жестокий враг, пришедший сюда для порабощения земли, которая принадлежит нам и никому другому. Становитесь плечо к плечу, докажите что вы - великие сыны великого демонического народа. Здесь и умрите, но не отверните назад, ибо бежать вам некуда. С вами вселенский Хаос и Я.
„Мы идем за тобой ! за тобой! за тобой !” -вскричали все, кто был там. „ Эй ты, варвар, услышь глас народа, мы идем к тебе”, - грозно крикнул он царю Световиту, надвинул на голову шлем и с криком „Мансе Мансе Мансее” пришпорил своего дракона, увлекая за собою воинов. С дикими воплями и ужасающим звоном мечей, что грохотом своим сотрясают небосвод, с воинственным криком „Манса Мансе Мансе” они словно буря, что сметает все на своем пути, будто ураган, что ломает все, что ни попадя, вклинились в ратный стан Ариев. Чье бездушное сердце не вздрогнет от одного только вида озверелых демоносов, от грома кованых медью копыт, что грохотом сотрясают землю, от храпа и тяжелого дыхания тысяч хищных зверей, от душе раздирающего крика „Манса Мансе Мансе”, что эхом своим подобно горному обвалу. Только и Ярии были не робково десятка, они рождались с мечем в руках и воспитывались с мыслью о ратных подвигах, поэтому шум боя им заменял сладосную музыку. Выстроившись священным строем вращающегося «Кола», они поджидали врага, стучали мечами о щиты, криком „У-рай У-рай” вызывали врагов на поединок. От звона их мечей сотрясались горы, от крика „У-рай У-рай” рушились скалы, ведь людскому войску не было числа. Царь Иапет одним из первых ворвался в строй Ариев, увлекая за собою остальных демоносов, и те, словно озверелые волки, вгрызались в людей зубами, разили мечами, кололи копьями. Режутся воины избивая друг друга, истошно храпят драконы и падают словно посеченое сено. Трубят боевые слоны, истошно ревут буйволы, и гибнут, гибнут не только от оружия, но и от великой толчеи и давки. Ржут и лягаются перепуганые кони, топчут копытами убитых и раненых, пытаясь вырваться на свободу из этой страшной, кричащей, храпящей, разящей и лягающейся массы людей, зверей и демоносов. Крики боли и ужаса, стенания и агония умирающих - все смешалось в кровавой сече. Мерзость настала в мире, режутся рати, гибнут в бранях, стрел поток струится в море крови. Воины, получая смертельные укусы острых копий, в последнем смертельном порыве бросались на врага, убивая гибли. Бой только-только начался, а уже тысячи доблесных воинов были убиты. Кованый медью топор, брошеный опытной рукой арийского воина, чуть не лишил жизни царя Иапета, он ударился в закрытую медью грудь и отскочил от нее как от стены. В ответ он сам метнул копье, пронзив врага насквозь, ибо силищи в нем было немеряно. „Вот вам, варвары, получите”, - истошно кричал Иапет, пытаясь подбодрить своих воинов и резал варагов, рубил их как сухую древесину, прорывал как сорную траву. Но никто его не услышал, ибо крики Атлантов заглушили громкие крики Ариев да вой их стрел, будто горох, стучащий о железные доспехи. Тысячи ярких вспышек от взрывов бомб и огненых ядер освещали небо, сокрытое тучей камней да водопадом стрел. Всюду висела желтая мгла, смрад гари, вой и топот тисяч копыт, колышущих землю. Призывно визжат Трембиты и раковины, дробно стучат боевые барабаны, призывая воинов вперед, только вперед к победе. С мыслью о победе вклинились Атланты во вражеский боевой порядок, именуемый «вихревой диск», проломили его обод, сломали спицы, рвались в средину к ступице, пытаясь дотянуться до царя Световита. „Держаться”,- приказывал царь. „Сковать противника. Катапульты огонь”, - отдавал он четкие и ясные команды. И тут же в небо взметнулись сотни тысяч огненых шаров, они с воем ввинтились в воздух, летели и рвались в небе, где кипел воздушный бой. Каждый взрыв пронзал кровавые зори, обжигал небеса, где в страшной толчее и давке разили и кусали друг друга воздушные колесницы. Крылатые крокодилы да длиннохвостые Обезьяны, суетливо подпрыгивая, осыпали врага огненными ядрами. Арийские колесницы, извергая пламя, огрызались огненными стрелами. Иступленно визжа, они гонялись друг за другом, разили друг друга, вспыхивали огненным факелом, сгорая падали и разбиваясь о землю. То тут, то там взрывалась земля. Это катапульты и метательные машины вершили судьбы живиых. С ревом неслись огненные ядра и камни над головами воинов, и каждый снаряд ложился точно в цель, убивая и тех, и других. От восхода до обеда длилась кровопролитная бойня, и множество воинов с обеих сторон пало в битве, а сраженных в безумства боя слонов, коней и драконов и не счесть, ибо их тела, превратившись в горы мяса, мешали ратиться воинам. Казалось, силы равны. И те, и другие сражаются с отчаянной яростью. Атланты, не считаясь с потерями, рвутся к центру «вихревого диска», разламывая и сминая его спицы. Им кажется победа близка. И правда, боевой порыв демоносов был настолько стремителен, что они даже не заметили, что слабость Ариев была всего лишь хитрым маневром, ловушкой, в которую попались множество воинов, ибо то, что сжимают, расширяется, а то, что ослабляют, укрепляется, то что уничтожают, оживает. Мягкое преодолевает твердое, слабые побеждают сильных. В этот самый миг словно гром небесный прозвучал приказ царя Световита „Пусть сомкнутся за спиной врагов железные засовы. Пусть сомкнутся за спиной врагов те воины, которые образуют врата, в кои ворвались демоносы”.
Ободья колеса, разорваные Атлантами, сомкнулись, поглотив в свое чрево и царя Иапета, и множество воинов. Хищиный дракон Атлантиды, который своими крыльями охватила вихревой диск Ариев, а голову и хищный клюв вонзил внутрь того Кола, оказался обезглавленным. Ибо в окружение попала большая часть Атлантов, и лично царь Иапет. Но даже находясь в западне, ничто не могло остановить их порыва, они продолжали отчаяно драться, метали дротики, копья, камни, и огненые ядра в полчища врагов. Крылья гигантского дракона по-прежнему сжимались вокруг вихревого колеса Яриев. Титан Крий с юга, царь Киферон с севера, окружив вражье Коло, сжимали его, теснили, царапали своими когтями. А те все время силились расправить эти чудовищные крылья, обрубить железные когти, уничтожить драконью голову и царя Иапета. Те, кто видел это сражение с неба, не мог не заметить, что все это огромное скопление разящих друг друга воинов представляли из себя круг в круге. Крылья дракона сжимают огненный круг Кола, который в свою очередь душит голову дракона и лично царя Иапета, оказавшихся внутри того Кола. Мечутся враги, рубят друг друга, пытаясь поглотить один одного. Тужатся армии, пытаясь пересилить друг дружку, истекают кровью, разлетаются кусками мяса, летят под ноги сотнями отрубленных голов, крыльев, и хвостов. Тучи стрел заслоняют небо, тучи дротиков сталкиваются с ними в полете, камни, выпущеные пращниками, проливаються с неба каменным дождем, огненные шары взрываясь сжигают в своем пламени живых и мертвых, а те падая на землю, тянут за собой живых, где их тут же топчут ногами живые. Даже находясь в окружении, царь Иапет, чье тело было буквально усыпаное стрелами, подбадривал своих воинов: „Вперед! Вперед! Мансе Мансе Мансеее!” Казалось, ни боль от сотен стрел, ни кровь, струящаяся от сотни ран, не могли остудить его порыв. Но когда одна из стрел вонзилась ему в язык, он испытал нестерпимую боль. Ярость охватила его тело и разум, схватив железную палицу, он заходился еще сильнее ратиться. Бьет он рать людскую, будто сорную траву косит, махнет на право - улица, вперед махнет - переулочек, одной рукой вражью сылу губит, другой стрелочки каленые из своих боков выдергивает. Битва с обеих сторон была несказанно яростной и неистовой, тысячи воинов резали друг друга и как один умирали под вой и лязг железа. Кровью воины красили светлые лезвия клинков, кольчуги звенели словно якорные цепи в море крови. На вытолоченой траве лежали и корчились в предсмертных муках тысячи и тысячи славных воинов. Жывые топтались ногами по живым и мертвым, перемешивая их с землею, втаптывая их в жижу пролитой крови. И отовсюду неслись крики и проклятья. Даже светило дня как бы пылало кровавым заревом и клонилось к закату без лучей и привычного нам блеска. Оно, словно зеркало, задернутое черной траурной кисеей, опустилось низко к земле и выглядывало сквозь дым и гарь пожарища. Это колесница Гелиоса, ведомая аватором Фаэтоном, опустившись меж горами Эгалес на западе и Имитос на юге, заглядывает сквозь кровавые тучи, смотрит на происходящее своим багровым оком.