«Говорят, что, совершив ошибку, нужно тут же её исправлять. Если это сделать без промедления, она скоро будет забыта. Но если пытаться прикрывать ошибку, события примут ещё более неблагоприятный оборот. Если ты оговорился, но тут же поправился, твое неудачное слово не возымеет плохого действия, и тебе не нужно о нем беспокоиться. Но если кто-то упрекнёт тебя, будь готов сказать ему: „Я объяснил вам причину своей оговорки. Прислушайтесь к голосу разума. Поскольку я сказал это случайно, к моим словам следует относиться так, будто они вообще не были произнесены, и поэтому винить в данном случае некого“.
Никогда не следует говорить о других людях и тайных делах. Кроме того, в разговоре всегда нужно следить за реакцией собеседника».
(Ямамото Цунэтомо — «Хагакурэ»)
До полудня оставался ещё час, когда где-то рядом прогремел взрыв. Мы ехали по мосту через какую-то речку. «Ладу» окатило фонтаном воды. Муй побледнел, если только это сравнение применимо к его лицу цвета кофе со сливками, и, вцепившись в руль, рванул вперёд. Пашка вскочил, ничего со сна не соображая.
— Шеф…
— Кажется, ****ец! — сказал я.
«Лада» перескакивает через мост и как вкопанная замирает на краю дороги. Не ударь Муй по тормозам, мы тут же остались бы без колес. Дорожное полотно — сплошные воронки.
Позади надрывается клаксон «лендровера». Он остался на другом берегу.
Ноги у меня не слушаются. Однако заставляю вывалиться на земную твердь, чтобы оценить ситуацию. С той стороны моста высыпала из «лендровера» моя «гвардия». Рты у всех до ушей. Им весело. Чёрт побери, им весело! Показывают пальцами в сторону реки. Смотрю на речку и ничего не могу понять. Воды не видно. Вся поверхность покрыта серебром рыбьей чешуи. Кто же так посеребрил речку? А вот и он, местный маг. Метрах в ста от нас вниз по течению стоит боец Вьетнамской народной армии с плетёной корзиной, которую он через несколько минут наполнит глушённой рыбой. На земле «калаш» и подсумок с гранатами. Ему, кажется, тоже очень весело.
Внезапно передо мной вырастает Муй, озабоченно разглядывая колёса машины. Колёса, слава Богу, пока целы.
А вот и Павел. Кажется, он спросонья не успел ничего понять.
— Живём, Пашка! ****ец отменяется!
Глава пятая
«Я не буду пить вьетнамскую водку!»
В начале 80-х Вьетнам оставался одной из беднейших стран мира. Обескровленная десятилетиям войн экономика деградировала, а военные расходы продолжали расти. Содержать в Кампучии более чем стотысячный корпус было нелегко. Поэтому на линиях коммуникаций подразделения ВНА должны были сами добывать себе пропитание. Неудивительно, что несколько вьетнамских солдат, осуществлявших охрану моста через эту злополучную речку, глушили рыбу подручными боеприпасами.
Так что нам с одной стороны очень повезло, что взрывное устройство не было лимонкой. Хотя, вряд ли вьетнамцы стали бы рисковать такими осколочными «игрушками».
Переехав через мост, «лендровер» останавливается возле «Лады». Мои «гвардейцы» просят закурить. Достаю новую пачку «555», а заодно и бутылку водки «Луа мой».
Стресс надо снять водкой. Она тёплая и противная.
«Гвардейцы» смотрят на меня почти с ужасом.
Пить в такую жару водку в начале одиннадцатого!
В другое время Павлик тоже отказался бы от водки, но сейчас он пьёт. Давится, но пьёт. Запиваем кокосовым соком.
Сомарин на моё предложение выпить отвечает решительным отказом. «Я не буду пить вьетнамскую водку!».
С чего бы это мы вдруг стали такие патриотичные? А другой водки у меня нет. И шотландского виски тоже.
— Потерпи до ближайшей харчевни, мон шер ами, там разживёмся самогоном или пальмовым пивом на худой конец.
Упоминание о харчевне вызывает прилив доблести у моих «гвардейцев».