На 73 километре дороги связывающей Пномпень с Кампонгсаомом автобус с советскими специалистами и сопровождавшими их работниками Министерства транспорта был обстрелян «красными кхмерами» из гранатомета и автоматов. Два советских специалиста погибли, несколько человек получили ранения. Водитель автобуса, получивший осколочное ранение, чудом смог довести автобус до ближайшего вьетнамского блок-поста. Только его мужество и спасло остальных пассажиров автобуса от неминуемой гибели.
Спустя три года ещё одна группа советских специалистов попала в засаду по дороге в Кампонгтям. Погибли все.
Возникает вопрос, откуда полпотовским партизанам становилось известно о передвижении советских специалистов? Ведь засады были далеко не случайны. И ещё один вопрос, почему офицер безопасности из советского посольства не обеспечил их охрану? Казалось бы это его прямая обязанность…
Ответ на первый вопрос мне дали кхмерские друзья Сомарин и Муй. В то время во многих Министерствах НРК работали сторонники «красных кхмеров». В царившей неразберихе первых месяцев после изгнания полпотовцев из Пномпеня, когда у людей не было никаких документов, разобраться кто просто кхмер, а кто с «красной подкладкой» было практически невозможно. Поэтому о наших с Трубиным передвижениях по стране я никого и никогда не ставил в известность. Так было надёжнее.
Что же касается деятельности наших «соседей», комментировать её не хочу. Но гибель советских специалистов в обоих случаях останется на их совести.
Об этом стало известно в полдень 9 ноября 1980 года.
Ник Ник приехал из посольства багровый.
— Они запретили нам выезд!
— Кто они?
— И кхмеры, и вьетнамцы, и наши посольские… Это катастрофа!
— Люди ведь погибли, Николай Николаевич!
— Но нам необходим Ангкор-Ват!
Ему были нужны кадры национальной гордости кхмеров. Всё равно, какой ценой. Он их получил. Мы Сашкой добрались всё-таки до Ангкора. После чего началась посольская интрига по нашему удалению из страны.
ВЬЕТНАМСКИЙ ДРАЙВ
Глава первая
Шеф, кина не будет!
Сентябрь 1980 год. Пномпень
— Шеф, — говорит Павлик, — нужно отказываться от съёмок?
— Паша, это невозможно. Мы живём здесь, на гостевой вилле, только потому, что снимаем кино.
— Шеф, кина скоро не будет!
— Это ещё почему?
— «Кодак» йок!
Всё имеет обыкновение заканчиваться.
К концу августа у нас с Пашкой осталось метров двести кинопленки «Кодак», немного магнитофонной ленты и по триста долларов на брата.
Возможно, у кого-то из читателей сложилось мнение, что мы в Пномпене пьянствовали и донжуанствовали дни и ночи напролёт, но это не совсем так. Трубин — человек малопьющий. Мог позволить себе пару баночек пива в адовой жаре. А так, он был почти трезвенник.
Да и ваш покорный слуга пил водку чаще в силу необходимости, чтобы не загнуться от диареи. Но суть не в этом. Не стану я оправдываться относительно того — пил, не пил…
В Пномпене мы спасались работой. После аккредитации не прошло и семи недель, как Павел обескуражено заявил, что киноплёнки хватит еще на три-четыре сюжета, если снимать не один к трём, а один к полтора. А это означало, что практически каждый кадр должен был стать единственным.
Мы привезли два яуффа (металлические короба цилиндрической формы) в которых лежали круглые коробки с драгоценным (купленном на валюту) французским «Кодаком». Что-то около трёх тысяч метров плёнки. Остальная плёнка (примерно тысяч пять метров) должна была прийти в двух ящиках грузовым рейсом в Хошимин. Но вот уже прошло почти два месяца, а о грузе ни слуха…
Я «бомбил» докладными записками начальников из Гостелерадио, засыпал «слёзными письмами» ханойских коллег. Но груз пропал… Представители «Аэрофлота» в Ханое ничего о его судьбе сказать не могли. А руководство Гостелерадио СССР, похоже, о нас благополучно забыло. Этому обстоятельству только бы радоваться! Это так замечательно, когда начальство забывает о твоём существовании. Значит всё «ОК»!