Кампучийские хроники [СИ]

Почти два месяца мы с Павлом жили в этом блаженном забвении.

«И наплевать, что я небрит, и что в грязи мой левый шуз —
Сегодня мы напьёмся в совершеннейший блюз!
О, не будь я hoochie coochie, не будь я hoochie coochie man!
Перекати моё поле, мама, перекати мою душу, мама,
Пока я не вышел совсем».

Сергей Чиграков — «Hoochie Coochie Man»

Глава вторая А тут ещё одна дрянная новость…

Мы регулярно посылали отснятые нами телесюжеты, их регулярно показывали в программе «Время» и воскресных выпусках «Международной панорамы». Начальство было сыто, а что до овец, то разного рода клеркам, занимавшимся вопросами снабжения зарубежных корпунктов, похоже, наши проблемы были до лампочки. Пномпень — это так далеко. И связи никакой, кроме тех записок, которые я через корсеть отправлял на имя высокого начальства.

А тут ещё одна дрянная новость…

«Руку жали, провожали
Врали срали распевали
Убийственную песенку матёрую которую
Ушами не услышать
Мозгами не понять».

Егор Летов «О святости, мыше и камыше»

Какой-то славный мальчик из какого-то могучего «отдела снабжения зарубежных корпунктов всем и вся» отправил контейнер с мебелью, и прочими предметами быта (как-то: холодильники, стиральные машины и пр. и пр.) через морской порт Одессу в морской порт Хайфон (СРВ). То ли мальчик не удосужился заглянуть в атлас мира, то ли что ещё, но контейнер наш на морском судне, минуя кампучийский порт Кампонгсаом и вьетнамский южный порт города Хошимин (сайгонский), должен был оказаться на самом севере Вьетнама в хайфонском порту. А почему бы не отправить его в Гонконг? Но кого е…т чужое горе? Тем более мальчиков из могучего «отдела снабжения зарубежных корпунктов всем и вся». Они то свою работу сделали. Главное, есть бумажка!

«Я видел секретные карты.
я знаю, куда мы плывём.
Капитан я пришёл попрощаться
с тобой и с твоим кораблём.
Я спускался в трюм, я беседовал там
с господином Начальником Крыс —
Крысы сходят на берег в ближайшем порту
в надежде спастись.
На верхней палубе играет оркестр
И пары танцуют фокстрот,
стюард разливает огонь по бокалам
и смотрит, как плавится лёд.
Он глядит на танцоров, забывших о том,
что каждый из них умрёт.
Но никто не хочет и думать об этом,
пока „Титаник“ плывёт».

Илья Кормильцев — «Титаник»

Нашему «Титанику» под названием советский социалистический строй оставалось десять лет плавания.

Какого чёрта, эти идиоты тратили кучу рублей, которые в те времена ещё никто не называл «деревянными». Экономили валюту! Которую кейсами передавали «пламенным революционерам» на мировую революцию. Дедушки из Политбюро ЦК КПСС продолжили дело Льва Троцкого. Чего ради? Чтобы потом всё в одночасье рухнуло. Весь этот СЭВ, Варшавский пакт и, наконец, «великий и могучий Союз нерушимый»!

«Но никто не хочет и думать об этом,
пока „Титаник“ плывёт».

Мы с Павликом десант. Только вот он настоящий десантник, а я …

Моя ВУС — «офицер спецпропаганды».

Но в десанте нельзя долго принимать решение. Думать нужно быстро, иначе убьют.

Завтра летим в Ханой, — говорю я оператору. — Будем говорить с Москвой по телефону. Потом поедем в Хайфон искать контейнер. А потом отправимся в Сайгон, искать ящики с «Кодаком».

Глава третья Мост Лонгбиен

Сентябрь 1980 года. Ханой

Дорога из аэропорта Нойбай до города была в те времена такой, что мамочка родная…

Самое узкое место старый мост Лонгбиен. Построенный в начале прошлого века французами по проекту великого Эйфеля, да, да, того самого папаши одного из главных символов Парижа. Американцы бомбили Лонгбиен нещадно. Мост старый, узкий, — весь в заплатках. Люди на велосипедах и пешие старухи с коромыслами тяжёлой поклажи передвигающиеся гусиным шажком, свойственным только вьетнамцам, велорикши, словно сошедшие с кинокадров хроники сороковых годов, раздолбанные грузовики… Стоит одному автомобилю поломаться на мосту, движение останавливается… Как надолго?