— Когда первые части патриотических сил ворвались на территорию порта, — рассказал мне работник народно-революционного комитета Кампонгсаома товарищ Кым Сан Кум, — они сразу же бросились к складам, надеясь спасти запасы продовольствия. Но там не было даже зернышка риса, только оружие, а кому оно нужно?
Специфика кампонгсаомского порта — открытые причалы, отсутствие портальных кранов и сплошной сезон дождей.
Георгий Федорович Семак, капитан теплохода «Любовь Орлова», тосковал. Трудно капитану подолгу оставаться в порту. Судно твое обрастает ракушками, вахта начинает притупляться от долгого стояния на одном месте, нет привычного простора, нет движения… Только дождь и звуки «Славянки», которой на «Орловой» провожают уходящие в море суда, да причал, где по вечерам капитан ловил рыбу на блесну. Здесь, в Кампонгсаоме, Георгий Федорович вроде советского посла, к нему приезжают представители международных организаций из Пномпеня, приходят кампучийские товарищи из портовой администрации, капитаны заходящих в Кампонгсаом судов, вьетнамские специалисты и моряки. Переговоры, споры, а то и просто задушевная беседа, сколько их прошло в салоне капитана!
Из отчета партийного бюро экспедиции о проделанной интернациональной работе:
«Большим вкладом в укрепление дружбы между участниками экспедиции и местными жителями было оборудование детского дома силами докеров и экипажа. Члены экспедиции оборудовали жилые помещения, учебные классы, пищеблок, жилье для персонала и другие подсобные помещения. В оборудовании детского дома принимали участие и болгарские моряки с судна „Захари Стоянов“. Они привезли с судна краску и полностью окрасили ряд помещений. Оборудовали детский дом только во время субботников. По нашему примеру провели субботник на оборудовании детского дома и жители города, посвятив этот субботник знаменательной дате — первой годовщине НРК. Это было 7 января, а официальное открытие детского дома состоялось в канун нашего отъезда, 14 января 1980 года. Члены экспедиции оставили детям часть посуды, белье, тетради, игрушки. Кроме этого, члены экспедиции провели 14–15 января субботник на выгрузке т/х „Реуньон“, который пришел с продовольствием для кампучийского народа по линии Детского фонда ООН. На рабочем месте был написан лозунг на кхмерском языке, что члены экспедиции работают на субботнике, посвященном детскому дому, и рис, заработанный во время разгрузки (кхмерским докерам оплата работы в то время велась рисом — В. П.), будет передан детям. Заработали 628 килограммов риса, которые торжественно передали работникам детского дома во время митинга, посвященного нашему отходу. Постройка детского дома в Кампонгсаоме характерна еще и тем, что это только второй дом для беспризорных-детей. Первый открыт в Пномпене».
Слова этого отчета скупы, стиль не блестит литературными «изысками». Но сколько за этими строчками человеческого тепла и доброты!
Первый детский дом Кампонгсаома, во дворе которого стоит сваренный из труб силуэт теплохода с надписью «Орлова», навечно останется символом интернационализма — советских людей в Кампучии, памятником той высокой миссии, с которой они в первую экспедицию справились с честью…
Встречи, улыбки, слезы радости. Кхмеры сентиментальны, но и советские люди при виде своих маленьких друзей, так трогательно и доверчиво тянущих к ним тонкие ручонки, не могут скрыть волнения.
Начальник второй экспедиции докеров-дальневосточников Колобков составляет график, намечает фронт работ.
Опытный портовый руководитель, Сергеи Федорович понимает, что такое простой в порту, пусть даже в течение одного дня. Сегодня, конечно, праздник, людям надо дать возможность пообвыкнуть, оглядеться, но стоящие на рейде суда ожидают разгрузки, и потому уже завтра, в семь ноль-ноль, первая смена докеров должна приступить к работе. Многие ребята уже работали в Кампонгсаоме, есть, правда, и новички, но бригадиром здесь опытный стивидор Валерий Вергилис.
— У Валеры все парни на подбор, так что начнем по-ударному, — улыбается Колобков.
В порт прибыли два шведа — наблюдатели от «Всемирной Продовольственной Программы». Очень хотят попасть ночевать на теплоход «Любовь Орлова». В единственной местной гостинице, являвшейся когда-то виллой Моники Сианук, нет кондиционеров, и шведы очень от этого страдают.
Устроившись на судне, наблюдатели ходили от причала к причалу, помечали что-то в своих блокнотах, беседовали с капитанами стоящих под разгрузкой судов, записывали количество груженых машин.
Прощаясь, они долго, восхищенно говорили о наших докерах и моряках, хвалили их самоотверженность, благодарили за гостеприимство. А вернувшись к себе, написали отчет.
— Хороши гости, — сказал потом, хмуря брови, Семак, — отблагодарили за хлеб-соль…
Оказывается, наблюдатели, признавая, что в целом график разгрузки судов соответствует мировым стандартам, в отчете старались бросить тень на работу экспедиции. Так сказать, внесли свою маленькую ложку дегтя. Правда, каши ею они испортить не сумели. Манипулировать неспособностью порта обеспечить разгрузку судов с продовольствием враги НРК уже не могли, хотя США и пытались по всем направлениям сорвать поставки международной помощи Народной Кампучии. Кампонгсаом работал всё четче, с каждым новым днем преодолевая аритмию. Суда приходили и уходили, простаивая куда меньше, чем в иных куда более обустроенных портах. И это притом, что был сезон дождей, отнимавший у докеров едва ли не половину светлого времени. И это притом, что третья смена работала при свете судовых прожекторов, что жара днем переваливала за сорок пять, что кампучийские докеры были все еще слабы и неопытны, и что одновременно с работой в порту Колобков еще ухитрялся строить дом для будущей (третьей) экспедиции… Но всего этого в отчете шведов не было.
— Ну, что вам рассказать об интернациональных бригадах. Многие докеры уже знают по сто, а то и больше кхмерских слов, кхмеры тоже кое-каким русским словам научились, а «вира» и «майна» из международного языка стивидоров, так что языковых проблем у нас, — говорил двухметровый — гигант Виктор Шахов, один из лучших дальневосточных докеров.
— Поначалу, когда бригады соревновались между собой, учитывался только труд советских докеров, но буквально через несколько дней мы поняли, что совершаем огромную ошибку. Ведь цель экспедиции восстановить работу в порту, а работа начинается с людей, как они могут работать, с каким настроением. Кхмеры, чувствуя, что мы их чрезмерно опекаем, или, наоборот, не замечаем в пылу разгрузки, заметно приуныли, но они ведь никогда этого не покажут, это нужно почувствовать. И вот вдруг мы поняли, что совершаем огромную ошибку, что суть нашей работы и не в тоннах даже, хотя за тонны ответ держать дежурному стивидору, а в том, как мы сработаемся с кхмерами. И тогда решили: соревноваться будут интербригады. Это было удивительно, но кампучийские докеры поняли без слов, какая на них ответственность навалилась, даже подобрались все как-то, откуда сила взялась. Вообще золотые ребята. Цены им нет, вот только бы техники побольше…
…Володя Федоров в одном из портовых складов-ангаров, приспособленных под ремонтные мастерские, чинил двигатель. Помогали ему пятеро кампучийцев, восхищенно наблюдая за работой Володи. У Федорова редкая и замечательная черта — моментально сходится с людьми. С кхмерами он сразу же «на ты», хотя язык «страны чужой» ему не очень дается, но нужен ли язык, чтобы вместе чинить мотор. Федоров улыбается, молодые кхмерские ребята смеются, шутливо укоряют друг друга, но науку на ус мотают. В другой раз, глядишь, и соберут мотор самостоятельно.