— Молодец, — он хмыкнул, — отслеживаешь. Несмотря на, — он постучал ногтем по бутылке, — и даже вопреки. Смотри, что ещё америкосы удумали. У них ведь толстяков больше, чем в любой стране, вместе взятой.
— Да уж…
— А полному двигаться трудно, ему попа мешает. Столько лет призывали там граждан пошевеливаться, а результат нулевой. Пока не сообразили…
— Что именно?
— Того же Шварца подключить. Поговорил Арнольд с народом — и знаешь, сколько сегодня тусуется в фитнес-клубах? Сорок миллионов! Костя, ты понял? Захочешь — толпами на физкультуру, пожелаешь — миллионы из горла́ сосут. Такая вот ситуёвина.
— Да ладно, у нас это не сработает. Не, на пиво-то мы всей страной. А так — нет. В России признают авторитет, если это дубовая сила.
— Правильно, психология рабская. И задача ещё облегчается.
— В смысле?
— Феномен жёлтой обезьяны. Ты в курсе?
— Не особо.
— Как заставить человека думать о жёлтой обезьяне? Надо сказать: не думай о жёлтой обезьяне. С людьми можно сотворить что угодно. А учитывая поперечный характер нашего народа…
Обалдеть! Мы с Белым под водочку обсуждаем феномен жёлтой обезьяны! Не узнаю бывшего однокашника… Ах да, нынче-то он вона где служит. И явно использует чужие мозги и навыки. Точно, как и тогда, с атрейским способом.
Теперь ясно, откуда он черпает. А то уж начал подозревать… Да нет, мы бы тогда в Академии пересеклись, хоть разочек, да встретились. Хотя в Москве он недавно… А может, первый сектор? А чего гадать, проверим потом.
Что-то я хотел спросить…
Незаметно заглянул в шпаргалку: «Провалы —?». Ах, да.
— Белый, да чёрт с ней, с обезьяной. Вот объясни, почему наши за бугром стали так часто прокалываться? Серьёзно же их… вас готовили?
— Ну, разумеется, — он махнул рукой. — Но против лома нет приёма. Сдают наших, Костя, свои же сдают. Раньше как бы из любви к свободе, а сегодня — к денежкам, — он сжал кулаки.
— Слушай, я сигаретку стрельну ещё?
— Бери, чего спрашиваешь.
— Благодарствую. Ну, а другие причины? На чём чаще ловят разведчиков?
Он улыбнулся.
— Видишь ли, у каждого человека имеется ахиллесова пята. Главное-то закладывается в детстве. Позволишь слабинке перевесить — и готово. Я не говорю о вещах, которые легко отследить, ну, там, вилку держать в левой руке…
— А огурец — в правой.
— Ага. Или взять, к примеру, манеру стряхивать пепел. Ты вот это как делаешь?
— Аналогично, как все. В смысле, как всегда.
Постучав по сигарете указательным пальцем, я сбил с неё пепел.
— Именно, что как всегда. Но не как все — на Западе так не делают. Знаешь, сколько я переучивался, чтобы по-ихнему?
Концом сигареты он коснулся края блюдца — пепел отделился.
— Видишь, у меня это на автомате.
— А ещё?
— Ну, не матюкнуться по-русски, когда перепьёшь, да много чего.
Он достал авторучку, открыл записную книжку на чистой странице.
— Представь, ты на задании в Штатах. Напиши-ка сегодняшнюю дату.
Не, на это нас не купишь. Знамо дело, сначала пишут месяц, за ним день:
2006 /8/17
— Ты арестован! — Белый сделал свирепое лицо.
— Но подожди, на чём…
— Вопросы здесь задаю я! Где вы зарыли парашют? Будем запираться или сознаваться?
Он сделал вид, что прижигает сигаретой мою руку.
— И где же я дал маху?
— Ты споткнулся о крошечную чёрточку.
—?
— Перечеркнул семёрку горизонтальной полочкой, так делают лишь русские. Конец тебе. А ну, быстро! Имена, пароли, явки! В глаза смотреть! На кого работаешь?!
Он жахнул ладонью по столу.
Ну, блин. Век живи…
— Давай, Белый, выпьем, чтоб наши не попадались.
Надо бы спросить и про ихних шпионов.
— Понимаешь, Костя. Нельзя контролировать сознание постоянно, рано или поздно что-то наружу вырвется. Больше скажу, сегодня мысли людей — вовсе не их собственные.
—?
— Вспомни, как учили классики. Бытие определяет сознание.
— А разве не так?
— Нынче по-другому, через экран. Понимаешь?
Пока одно ясно: меня пытаются отвлечь от интересной темы. Вместо шпионских секретов он суёт какую-то тягомотную философию. Не лучшая тема для разговора за бутылкой.
— Вот раньше уклад мыслей от чего зависел? От семьи, друзей, улицы, от важных для нас людей, — Белый говорил медленно, и такой темп завораживал. — А сейчас бал правит авторитет по имени Телевизор. У молодых — Интернет. Но ведь на экране вовсе не жизнь — но производная от бытия. А сознание — вторая производная, зависит, чем нас пичкают. Понимаешь: вторая производная. Вторая производная.