Однако Можаров не просто так пригласил Андрея. Это, разумеется, был вызов. Не ответить на него или благоразумно отступить было равносильно позорному поражению, и Андрей сравнивал ситуацию с, ни много ни мало, Пушкинской дуэлью. Хотя в глубине души и не понимал, зачем дорогой Александр Сергеевич, а, главное, КАК мог попасться на такую дешёвую (с точки зрения Андрея) уловку этого Дантеса? Ну, сказал бы ему «Пошёл ты туда-то и туда-то…», в той форме, в какой тогда было принято говорить подобные вещи, и всё… Жил бы себе спокойно дальше. Нет, говорили Андрею, ты ничего не понимаешь – в то время, мол, были правила чести, и дорогой Александр Сергеевич ну никак не мог откосить от дуэли… Андрей всё равно отказывался понимать «то время» и полагал, что во все времена можно было послать негодяя куда подальше и, как сказал сам же великий поэт, «не оспоривать глупца».
Сам же Андрей (в своей ситуации) чувствовал, что не может ударить в грязь лицом, потому что если откажет Можарову, и не важно под каким предлогом, то Можаров сам это сделает. То есть «ударит», в смысле окунёт его, Андрея… В действительности, всё получилось как-то само собой и после договорённости уже не имело значения, что ты об этом думаешь, с чем сравниваешь, сомневаешься или нет и даже, отчасти, чем кончится дело. Андрей не стал долго раздумывать на эту тему, а направил мыслительный процесс на поиск обхода воспитательского запрета.
Вариант нашёлся один – когда обычные игры будут в разгаре, воспитатели начнут утомляться и терять бдительность, а над полем поплывут первые сумерки, то есть, незадолго перед ужином, вот тогда и надо будет выступать. Вариант, как единственно возможный, был беспристрастно представлен Можарову, с чем тот и согласился, многозначительно кивнув.
Андрей не боялся похода на «камушки», ему было скорее любопытно, жгуче интересно. Он чувствовал азарт и, как он полагал, это был азарт воина, идущего на опасное задание. Впрочем, говорил сам себе Андрей, это всего лишь камни, и Можаров дурак, что считает предстоящее действие испытанием на мужественность. Сам же струсит. А если и не струсит, то Вики ему не видать по любому. Правда, не стоит и расслабляться. Можаров способен на какую-нибудь пакость исподтишка. Так что надо быть внимательным и не упускать его из виду…
Андрей решил, для верности, продвигаться к «камушкам» постепенно, с частыми продолжительными остановками. Воспитатели ничего не замечали и к намеченному моменту, оба дуэлянта были уже почти у самой гряды, более-менее надёжно защищённые шеренгой собратьев, игравших в любимого «Али-бабу».
Последний бросок надо было делать именно как бросок – молниеносно, сразу к цели, но и не привлекая внимание. Для этого Андрей выбрал наилучшую точку. Перед самой грядой, ближе к дороге росло кучно несколько деревьев. Если быстро перебежать под них и одновременно в сторону камней, то по расчётам Андрея, тебя потом никто не увидит. Ну, а дальше путь на «камушки» открыт. Расчёт его оказался верным и сработал идеально. Выглянув из-за нового укрытия, самовольщики пришли к общему выводу, что затея удалась и теперь можно переходить к, собственно, главной части.
– Ну, что? – спросил Андрей. – Отдыхать будем или сразу пойдём?
Можаров не поддался на проверку и ухмыльнулся:
– Если ты устал, давай отдохнём, я подожду!..
– С чего ты взял? Я о тебе забочусь, – ответил Андрей, поднимаясь. Можаров встал рядом с ним. Андрей никогда не видел «камушки» так близко. И только теперь почувствовал на себе их незримое могущество. Издали они, конечно, внушали определённое уважение. Своей молчаливой неподвижностью, мелкой ноздреватой серо-белой поверхностью, переплетающимися линиями плавных обводов, неповторимостью форм… Но оказавшись вблизи, Андрей испытал вдруг непонятную робость. И она не была вызвана глупыми россказнями местных пацанов. Ему почему-то не хотелось ступать на эти камни. Ему показалось, что это и не камни, а некие диковинные существа, живущие в каком-то своём пространстве-времени, что оно течёт там иначе, чем здесь, где они по неведомым причинам, сделались видимыми. И что они на самом деле двигаются. И пройдёт на Земле может быть тысяча лет, за которую они перейдут на другое место. Может на место сегодняшнего леса, или за дорогу. А может будут стоять вместо исчезнувших садов…
– Ты передумал? – спросил Можаров, и начинавшая уже было слагаться легенда рассеялась, возвращая Андрея из задумчивости.
– Нет, – серьёзно, серьёзнее чем когда-либо до этого, ответил Андрей и ступил на гряду.