— А-а, ну-у…
— Понимаешь, Фёдор, что-то надо умилостивить, чего-то лучше не поминать к ночи, а на что-то стоит смотреть с раскрытыми глазами. Хорошее название.
Фёдор промолчал. Была такая лодка «Скремлин». Выходит, предшественница этой. Как-то она ушла с богатым грузом вверх по Волге, в сторону Твери. И с тех пор о ней больше никто ничего не слышал. Лодка словно сгинула, канула в неизвестность. Правда, родственникам членов экипажа мерещились по ночам зовущие голоса, и… Словом, эту историю в Дубне знал каждый; Кальян, конечно, тоже.
— Может, Хардов нанял не ту лодку? — решился заметить юноша. — Я не про название. Про размеры. И потом, эта мачта… Странно.
Здоровяк посмотрел на него с оценивающим интересом.
— Сомневаюсь, — растягивая звуки, проговорил он. — Думаю, он знает, что делает. И тебе лучше так думать. Держи-ка фляжку с сидром, в случае чего мы просто загуляли на ярмарке.
— Хорошо. — Фёдор даже смутился.
Он уловил, или ему показалось, что уловил, неожиданную перемену тона. И опять юноша вспомнил одну из прибауток гребцов: «Дружба дружбой, а за весло капитана не берись».
— И хоть мне многое в Хардове непонятно, — продолжал Кальян, — но я доверяю своим инстинктам. Тео, эта ночь будет длинной. И следующие не станут короче. Это самое мягкое, что я как твой капитан могу сказать тебе о канале. Поэтому нам лучше положиться на Хардова. И мне всё равно, понимают ли нанятые им люди специфику моего юмора.
— Конечно, — согласился Фёдор. В общем, чего тут: Матвей действительно капитан на лодке, и этим всё сказано.
— Послушай, Тео, есть такой неписаный закон: ты всегда должен рассчитывать на тех, кто в лодке, а они — на тебя. Здесь, на берегу, может, оно и по-другому, но там… На какое-то время у тебя не будет никого ближе, Фёдор. Те, кто в лодке! Иначе канал не простит.
И опять юноша промолчал. Подобные сентенции, обобщения житейского опыта были в ходу на канале, только Фёдор не знал, как к ним относиться. Вернее, знал, не особо доверяя этому общепринятому ладу, и боялся, что его мнение Кальяну не очень-то понравится. Но здоровяк уже улыбался:
— Ты можешь отнестись к этому как к первой выволочке. А можешь — как к первому наставлению. — Кальян говорил негромко, и гребцы на лодке их, скорее всего, не слышали. — Обычно команду подбирает капитан, именно потому, что я тебе сказал. Но я доверился Хардову. Сечёшь, что имею в виду?
— Секу.
— Отлично, пацан. И ещё кое-что тебе следует знать: если ты сейчас взойдёшь на лодку, она оторвёт тебя от дома и от всего, к чему ты привык. И нет никаких гарантий, что ты получишь что-нибудь взамен. Только так выходят на волну. Сечёшь?! Если ты не готов, возвращайся в «Белый кролик», закажи большую кружку сидра и болтай о приключениях до конца жизни. Но если готов, добро пожаловать на борт! Хотя скажу сразу — мечтать в трактире гораздо безопасней.
— Я готов, — сказал Фёдор.
А сам подумал: вот, опять. Хотя батя как-то сказал ему, что так принято у гребцов. Это словно заговор беды. В этом бесконечном повторении азбучных истин есть большой смысл, потому что когда-нибудь они спасут тебе жизнь. Звучит так же банально, да только так и есть.
— Вот и хорошо, что готов, — спокойно сказал Кальян.
И вдруг рассмеялся: — Эй, чего пригорюнился? Это была приветственная речь. Так положено в первый раз.
— А-а, — протянул Фёдор, всё ещё не сообразив, продолжают его разыгрывать или уже нет.
— Грамоте обучен? — спросил Кальян.
— Конечно.
— Шучу. Эх, достанется мне от твоего бати…
— Я здесь по своей воле.
— Это сложный вопрос, — ухмыльнулся Кальян, но уже добродушно. — Наверное, он учил тебя вести судовой журнал?
— Конечно, — удивился Фёдор.
— Отлично. — Кальян снова посмотрел на свои наручные часы, фосфорные стрелки светились в темноте. — Первая запись: на волну вышли в одиннадцать двадцать три. Ветер ближе к каналу — ноль. Курс вверх по реке. Идём к шлюзу номер один.
Фёдор кивнул, а Матвей коротко посмотрел куда-то за его спину:
— Ну, вот и он. Теперь все в сборе.
Юноша обернулся. В бесшумно подошедшем человеке он узнал бородача, с которым Кальян беседовал в трактире. Рулевой одарил Фёдора быстрым взглядом и, не сказав ни слова, направился к лодке.
— Всё, быстро уходим, — распорядился Кальян. А потом он сделал что-то странное: отобрав у Фёдора бутыль с сидром, плеснул часть содержимого в воду. — Это каналу, — серьёзно пояснил здоровяк.