— Хороший ты человек, Хардов! — громко возвестил он.
— Сомневаюсь, — усмехнулся гид.
— Человечище! Но долг твой растёт.
— Ещё не пришёл срок.
— Да я не о том, — отмахнулся старикашка. — Просто если Хардов в полночный час вышел на канал, да ещё самогону деду поднёс, то будь уверен и к доктору не ходи — долг его ещё возрастёт.
— Постараюсь этого избежать.
— Зарекалась лиса кур не есть… Хардов, они уже ищут его. Только пока не знают где.
— В курсе. Видел неделю назад, как кто-то переправлялся через канал с белым кроликом. Так, Хароныч?
— Ну-у… — замялся дед.
— А потом зверь этот всплыл в одном из трактиров Дубны. Твоя зверюга?
— Они принесли мне серебряных монет.
— Не сомневаюсь. Правда, лодки были надувные, с электродвигателями. А они у меня все сосчитаны. Две такие у гидов, но они нам ни к чему. Остальные у водной полиции. И в каждой лодке, скажу тебе, любопытные зверушки.
— Я хотел предупредить. Да запил. Коммерция, будь она неладна… А потом с ними был один из ваших.
— Шатун? Боюсь, он больше не из наших.
— Мне почём знать. Я не вмешиваюсь. И сейчас не стану. Не продажный. Понял, да?!
Хардов серьёзно кивнул.
— Хотя про твою лодку уже побольше твоего понял, — уверил старикашка.
— И в этом я не сомневаюсь, — сказал Хардов.
Оба замолчали и смотрели друг на друга, а Фёдору показалось, конечно, только показалось, что между ними происходит какой-то непонятный молчаливый диалог.
— Ну, и чего вышло с белым кроликом? — первым прервал молчание хозяин плоскодонки. — Укусил, что ль, кого? — и вновь довольно захихикал.
Создавалось впечатление, что его своеобразный юмор понятен лишь ему одному, но старикашку этот факт вполне устраивает.
— Он чуть меня не укусил, — решил объяснить Фёдор.
До этого самого момента юноша, как и все в лодке, за исключением Хардова, вообще не понимал, о чём речь. Из всего этого ненормального диалога Фёдор вынес только то, что старикашка живо интересуется серебряными деньгами и его мучает дикое похмелье, поэтому он был рад внести хоть какое-то понимание в эту бессмыслицу. — Ещё вчера, в трактире. Чуть не цапнул.
Дальше произошло нечто ещё более странное. Старикашка, как-то ловко извернувшись, мгновенно оказался перед Фёдором. И словно даже немного вырос. И глаза его словно несколько потемнели, а в нос юноше ударил запах сильнейшего перегара со смесью ещё чего-то… Чего-то незнакомого, но с чем, вы уверены, вам бы ни за что не хотелось познакомиться.
— У него есть серебряные монеты?! — завопил старикашка. — А?! Есть?! Вижу, что есть!
«Псих… — мелькнуло в голове у Фёдора. — Допился до белой горячки».
— Есть серебряные монеты?!
— Нет, — быстро сказал Хардов. — У него нет! — и встал между старикашкой и Фёдором. В скорости реакции гид не уступал безумному деду и уже протягивал тому флягу с яблочным самогоном. — На, держи, отведай-ка лучше пока труда живых.
Дед, мгновенно забыв о своей заинтересованности юношей, жадно припал к горлу фляги.
— Всё. Отходим, — велел Хардов капитану. — Быстро.
Гребцам не пришлось повторять дважды. Слаженно заработали вёсла, и лодка «Скремлин II» аккуратно отошла от плоскодонки, не потревожив увлечённо поглощающего яблочный самогон старикашку, словно все опасались, что тот выкинет ещё какой фортель.
Изумление команды уже сменялось даже не догадками, а чем-то беспокойным и неуютным, похожим на тёмное понимание, и люди, с радостью взявшиеся за вёсла, спешили сейчас от всего этого прочь. Скорость, с которой разошлись обе лодки, впечатлила и озадачила Фёдора, ведь хозяин плоскодонки даже не притронулся к веслу, а всё так же стоял и хлебал из кожаных мехов. Но в паре десятков метров от его лодочки люди снова вспомнили о приближении реки Сестры. Вот и Кальян скупо улыбнулся Фёдору, хотя в его глазах мелькнул отсвет потаённой тревоги.
— Правь на середину, — велел он чуть надтреснутым голосом.
Только теперь до Фёдора дошло, что пока они тут стояли и вели переговоры, их сносило к чужому берегу. Дыхание близкого тумана оказалось холодным, но, возможно, это лишь померещилось с испугу. Юноша приналёг на руль, взяв, наверное, слишком резкий крен, а затем быстро обернулся. Странный дед всё так же стоял посреди своей лодочки, занятый угощением Хардова, и совершенно не обращал внимания, что плоскодонку уже обступили рваные дымчатые клочья и что её сносит всё дальше в туман. А потом лодка и лодочник исчезли, мгла поглотила их.