Внезапно он услышал гул моторов на дороге со стороны Адабийи. Гул становился все мощнее и мощнее. Явно танки идут, — определил Полещук, — и много… Вскоре на дороге действительно показалась колонна танков и бронетранспортеров. У развилки колонна остановилась. Наши, Т-54, - узнал Полещук бронемашины с намалеванными белой краской на башнях арабскими номерами, — едут куда-то ни свет, ни заря… Из башенного люка головного танка вылез танкист в черном комбинезоне, спрыгнул на землю, снял танковый шлем и направился к Полещуку. Шнур с вилкой ТПУ едва не касался земли.
Высокий голубоглазый офицер с фигурой спортсмена (даже просторный комбинезон не мог скрыть его мощную мускулатуру) в звании майора поздоровался, назвал свое имя — Мухаммад Саид, и завел разговор ни о чем. По его говору Полещук определил уроженца Александрии. Спасибо Сафвату, — с благодарностью подумал он, — однажды комбат передразнивал своеобразный говор александрийцев… Очень быстро танкист распрощался и побежал к своему танку. А у Полещука после общения с александрийцем остался какой-то необъяснимый осадок. Какие-то глаза у этого майора недобрые, — вспоминал он, — и разглядывал меня так, как будто впервые в жизни русского увидел. Нехорошие глаза, злые, хоть и редкого для арабов серо-голубого цвета… Александрийский говор ярко выраженный. Так обычно не говорят, особенно офицеры. Стараются говорить более правильно. А вообще, все может быть.
…Когда утром Хоменко и Полещук, как обычно, приехали в батальон, подполковника Сафвата не было. Срочно вызвали к командиру бригады, — сказал начальник штаба майор Лютфи, — что-то случилось… А через час по всему батальону пронесся слух о беспрецедентном рейде израильтян вдоль побережья залива и больших потерях среди египетских войск.
— Танковая колонна евреев прошла от Адабийи до Заафараны, — пояснил вернувшийся из штаба бригады Сафват. — Танки и БТРы, вроде, египетские. Большие потери в 18-й пехотной бригаде, разбит радар в Заафаране…
— Как они оказались на нашей территории? — спросил Хоменко. — Не с неба же свалились! Целая танковая колонна!
— Не знаю, мистер Василий, — сказал Сафват. — Шесть танков и три бронетранспортера евреи не могли перебросить по воздуху. Это точно.
— Значит, остается море, — предположил Хоменко. — Дай-ка, на карту поглядим.
Сафват развернул карту, и оба офицера начали рассматривать участок побережья, по которому прошла танковая колонна израильтян. Полещук тоже посмотрел на топографическую карту, и до него дошло.
— Сафват, я их видел!
— Где?!
— Вот здесь, в Роде, — Полещук показал на карте. — Колонна остановилась на несколько минут. Точно, шесть танков Т-54…
И Полещук рассказал о короткой беседе с майором-танкистом, александрийцем с голубыми глазами.
— Искяндер, тебе неслыханно повезло, — констатировал Сафват и перевел взгляд на Хоменко. — Да и всем вам, русским, живущим в Роде. Вас элементарно могли убить на рассвете.
…Ни советский военный переводчик лейтенант Александр Полещук, ни майор израильского спецназа „Шфифон“ Хагай Леви, конечно же, не могли даже предположить, что они встретятся еще раз. И будущая встреча окажется для обоих не последней…
Глава шестая
В ответ на непрекращающиеся агрессивные вылазки с израильской стороны египетская авиация трижды за сегодняшний день совершала налеты на позиции израильских войск на восточном берегу Суэцкого канала. В заявлении представителя вооруженных сил ОАР, переданном агентством МЕН, говорится, что первый налет египетская авиация совершила на израильские ракетные позиции и радарные установки, а также на позиции израильских войск в центральной и северной части Суэцкого канала.
Во время второго налета были подвергнуты бомбардировке позиции израильских войск в районе Рас Месалла на восточном берегу Суэцкого залива. Именно здесь находится военно-морская база, с которой была совершена 9 сентября вылазка против египетских прибрежных постов в районе Суэцкого залива.
Третий налет авиация ОАР совершила на позиции израильских войск, артиллерийские позиции, склады с боеприпасами и колонну израильских машин в северном секторе канала.
В заявлении представителя говорится также, что в 10 часов 15 минут по местному времени израильские самолеты пытались совершить налет на египетские прибрежные посты в районе Заафарана и Рас Шукейра, но были отогнаны огнем зенитной артиллерии.
— Что скажешь, дипломат? — генерал-полковник Катушкин потер залысины и жестом указал на стул. — Садись. Вот сюда, поближе.
Военный атташе Сергей Иванов сел на стул и, прежде чем ответить, бросил взгляд на карту Египта. — Да, что тут говорить, Иван Сергеевич, операцию евреи провели блестяще. — Он достал из кармана пачку „Мальборо“. — Разрешите курить, товарищ генерал?
— Кури, кури, полковник, — Катушкин пододвинул Иванову пепельницу. — Дай-ка и мне одну испортить, — он вытащил из пачки сигарету и прикурил от зажигалки. — Тут не только курить начнешь, но и пить не просыхая… Мудаки! Вояки хреновы! Полторы сотни только убитыми потеряли… Две новенькие РЛС, кучу техники… — генерал-полковник пыхнул дымом и вмял недокуренную сигарету в пепельницу.
— Это еще не все, — сказал Иванов. — Вы, надеюсь, в курсе, что арабы скрывают свои реальные потери?
— Догадываюсь.
— 11 сентября египетская сторона потеряла, как минимум, десяток машин, включая семь МиГ-21.
— Как десять? — Катушкин удивленно посмотрел на военного атташе. — Мне доложили: пять.
— Вот я и говорю, что врут.
— Теперь мне понятно, почему Насер сместил начальника Генштаба генерала Исмаила и командующего ВМС. Как его, этого адмирала?
— Зикри?
— Точно, Зикри. Вальяжный такой, из богатеев… А, все они одним миром мазаны… — Генерал Катушкин приблизил свое лицо к Иванову и, понизив голос, спросил: — Ты можешь мне откровенно сказать, Сергей Викторович, почему зеванула разведка? И, ради Бога, не вешай мне лапшу на одно место, я же знаю, что вы в контакте с ихней разведкой… — генерал почесал затылок, — как ее называют по-местному?
— Кого вы имеете в виду, Иван Сергеевич? Мухабарат?
— Именно. Не выговоришь, нах…й. Ну и язык! Тарабарщина!
— Какие контакты, товарищ генерал? Громко сказано, это даже не Варшавский Договор. Африка, Египет… — Военный атташе пристально посмотрел в глаза генерала. Тот, нахмурив брови, ждал ответа. — Всего не могу, товарищ генерал. Даже вам. Служба такая, извините… — Иванов, не подчинявшийся главному военному советнику, подумал, что он не только не должен вести с ним беседы на подобные темы, но и вообще встречаться в кабинете. Он знал, что нарушает инструкцию, и сознательно пошел на контакт с генералом, посчитав эту встречу исключением из правил.
— Не дипломатничай, твою мать! — Катушкин заерзал на стуле от нетерпения и вдруг спросил: — Выпить хочешь? — Иванов отрицательно качнул головой.
— Не время, Иван Сергеевич. Да и жарко.
— Ладно, понимаю. На то ты и дипломат. Не можешь пить водку, доложи что можно по своей конторе. Я все-таки не какой-то хмырь с горы в лохматой шапке, а сам знаешь кто. — Генерал замолчал. Вид у главного военного советника был раздосадованный. Какое-то время молчал и Иванов.
— Видите ли, Иван Сергеевич, дело в том, что операция эта готовилась в режиме строжайшей секретности даже у них, евреев. По нашей информации, ее готовил израильский Генштаб, а выполняло подразделение коммандос, переодетое в египетскую форму. Танки и бронетранспортеры трофейные, то есть наши, а евреи говорили на арабском языке…
— Это я знаю, доложили. Давай по существу, — раздраженно сказал Катушкин.
— А по существу, Иван Сергеевич, оперативная информация о том, что Генштаб что-то готовит, у нас имелась. И мы информировали об этом сотрудников мухабарат. Более того, несмотря на то, что место и время операции были неизвестны, наши аналитики предположили, что объектами могут быть радарные установки… — Иванов замолчал.