— Простите, месье, — сказала она, усаживаясь сама напротив Петра Петровича. — Мы с вами кажется где-то встречались в обществе… месье?.. — Она выжидательно на него посмотрела.
Петр Петрович поднялся с кресла:
— Разрешите представиться, мадам. Петр Чубиков. Мой лимузин к вашим услугам. — Он хотел коснуться шляпой земли, но вспомнил вовремя, что шляпа осталась в прихожей. — Я от маркиза Хитомуры, — поклонился Петр Петрович. — Имею честь доложить: важнейшие политические события разыгрались нынче по телеграфу.
— Переворот? В России?
— Нет, на Аляске, — ответил Петр Петрович. — Решено всех русских эмигрантов переселить на Аляску.
— Боже, какой ужас! — прошептала княгиня.
«А ведь могут упасть в обморок, — опасливо подумал Петр Петрович. Ему вспомнилось из романа, как графиня Изабелла, слабо вскрикнув, упала на руки кавалера Христофа. — Не удержу на руках… Уж очень у них пышные формы», — окончательно испугался Петр Петрович. Но тем не менее он решил высказать все до конца, если бы даже это угрожало ему самыми неожиданными последствиями.
— Мадам! — И Петр Петрович на всякий случай расставил руки. — Приготовьтесь услышать самое худшее. Амманулла не может быть русским императором, мадам. Амманулла нас обманула.
— Да разве его вообще выбирали? — удивилась княгиня.
— Выбирали, — почему-то сказал Петр Петрович, хотя он не был в этом твердо уверен.
Княгиня сдвинула брови.
— Мы здесь в Берлине ровно ничего не знаем. Послушайте, месье Чубиков… Вы непременно должны сделать доклад в нашем Высшем Совете… Вы должны будете информировать нескольких ответственных лиц. Кстати, вы никому еще об этом не говорили?
— Только китайскому богдыхану, — сказал Петр Петрович. — Но богдыхан всецело за нас.
И вдруг каким-то толчком отдалось у него в мозгу: «Нет здесь Эсмеральды… Нет ее здесь. А ежели здесь нет, то, может быть, встречу на улице?..» Он заторопился, отступая к дверям, почти забыв состроить подходящую улыбку.
— Мадам, я удаляюсь, — пробормотал Петр Петрович. — Неотложные дела ждут моего присутствия. (Последняя фраза была целиком заимствована им из романа.)
— Нет, погодите секунду, — удержала его княгиня. — Во вторник у нас будет заседание. Приходите обязательно к восьми часам вечера.
Петр Петрович выдавил на лице нечто вроде светской улыбки. С той внезапной стремительностью, какая выработалась годами, душа его уже летела навстречу новым, все новым призракам, среди которых, он знал, было одно лицо — блистательный выигрыш всей его жизни. И, очутившись на улице, он пошел, внимательно оглядывая прохожих, готовый предстать (как проносилось у него в мечтах) перед долгожданным чудом. Но чудо ускользало. Чудо приманивало и ускользало. Оно явилось внезапно с берегов Балтийского моря, уже под осень, когда на мокром берлинском асфальте лопались со звоном мутные стекляшки дождя.
Первый же доклад Петра Петровича в Высшем Совете создал ему если не имя, то, во всяком случае, популярность.
— Очаровательный господин! — воскликнули в один голос дамы.
Петр Петрович расточал улыбки, кланялся, картинно шаркал ножкой, — словом, цвел всеми своими порами. Образовалась комиссия по исследованию природных богатств Аляски, разрабатывался детальный план всеобщего переселения туда русских эмигрантов и уже намечались кандидатуры губернаторов и вице-губернаторов во вновь открываемые губернии. Петра Петровича пригласили даже на платную должность в одну из таких комиссий, и он сидел теперь у заваленного бумагами стола, посвежевший и приодевшийся, в костюме шоколадного цвета, с галстуком парижской марки.
— Я, милостивый государь, весь к вашим услугам, — неизменно говорил Петр Петрович каждому новому посетителю.
Но так как говорил он вообще мало и кратко, его считали весьма хитрым и дельным политиком.
— Это дипломат! О, это дипломат! — восхищались мужчины. — Уж будьте уверочки! Государственная голова…
А в государственной голове Петра Петровича рождались тем временем новые планы, как найти единственную из всех — Прекрасную Эсмеральду. Прежде всего он решил поместить объявление в русских эмигрантских газетах. И когда, наконец, такое объявление появилось, объявление, возвещавшее о том, что солидный господин сорока пяти лет ищет Прекрасную Эсмеральду и что следует отвечать письменно по адресу poste restante[30] на имя кавалера Христофа, Петр Петрович погрузился душой в трепетные и сладкие ожидания… Над городом шло лето, попахивая бензином и кондитерскими, позвякивая пустыми трамваями, жаркое и душное лето тысяча девятьсот тридцать второго года. Петр Петрович гулял в Тиргартене, на этот раз в котелке, убедившись воочию, что в Западной Европе цилиндры носят только президенты и их кучера да еще агенты похоронных процессий.