Выбрать главу

Точнее, с неземных высот, куда несла от природы буйная фантазия, на грешную землю тогда опустило экспертное мнение одного из членов приёмной комиссии. Ему одному тогда достало милосердия честно высказаться по поводу моих грандиозных планов на карьеру певицы.

- Девочка, если хотите - прямо. Способности имеются, но, честно признаемся - не птица Сирин. В вашем милом голосе слишком мало жизни. - сняв элегантные очки и потерев переносицу, образно и совершенно безжалостно резюмировал выводы относительно моей персоны молодой, лощёный и действительно одарённый преподаватель, к которому вся абитура жаждала попасть до дрожи в коленках.

Я как раз отловила его в коридоре, куда тот вышел передохнуть от какофонии звуков, непрерывным потоком изливающихся из юных энтузиастов от музыки.

- Всё так плохо? - расстроилась-обиделась на неутешительный вердикт.

- Нет.

И объяснил одну простую разумную вещь. Меня бы взяли - какой-никакой голос, идеальный слух, по его мнению, имелся, однако, про мечту о большой сцене с микрофоном наперевес, лучше сразу забыть и не строить вредных иллюзий. Если нет "лохматой лапы" - пробиваться можно только действительно уникальными данными, каковыми я, к сожалению, не обладала. И у них тут таких заурядностей - полный факультет.

Размазывая по щекам горючую соль, вышла на улицу и добрела до ближайшей кафешки. Разочарование раскалённым углём жгло в груди. Если бы кто-то просто пытался меня отговорить, нудел бы в ухо о бесперспективности профессии артиста и возможных годах карабканья наверх, я бы ещё ух, как поспорила. Но его словам, прямым, холодным и честным, как скальпель хирурга, касаемым именно степени дарования, верилось сразу. Без значительного таланта там делать нечего.

Может я и была натурой увлекающейся, творческой, но не дурой. Отрезвление оказалось болезненным, однако киснуть долго, в силу природного оптимизма, никогда не могла. Да и вообще, считала, что длительное смакование обид и собственных страданий - удел мазохистов.

Погоревав перед чашкой ароматного кофе, заела поражение нежным пирожным и принялась размышлять об иных перспективах. Тонкое лезвие сказанных слов как будто отрезало от меня тот красивый, но, увы - лишь созданный моим воображением мир.

Возможно, если бы решение не принималось так скоропалительно и эмоционально, позже желание всё-таки попробовать могло и вернуться. Но я не дала себе шанса на "задний ход".

В итоге, мои документы решительно перекочевали на факультет искусствоведения.

Обо всём этом как-то ненавязчиво, само собой вспоминалось, пока ехала на кладбище. Сегодня - день памяти моего дорогого Лёвушки. Единственного мужчины, умевшего сделать меня по-настоящему счастливой. Пять лет, как его не стало.

Вышла из такси и полной грудью вдохнула пряный осенний воздух. В этот день каждый год - неизменно хорошая погода. Прошла ворота и неторопливо направилась в нужном направлении. Под ногами мягко шуршали листья, вторя шёпоту красочных собратьев, ещё не облетевших с полуголых ветвей.

Как ни парадоксально, кладбище не навевало на меня уныния. Пора острой боли прошла, сильно пошатнув здоровье сердца. Теперь её место занимали светлая грусть и неувядающая память о самом любимом и дорогом человеке.

Скоро приедет Костик с Леночкой, я же всегда старалась оказаться здесь пораньше, чтобы побыть немного с мужем наедине.

2

Ну, здравствуй, родной. - автоматически смахнув с гранита листву, пушистой рамкой обрамившей памятник, обтёрла от пыли фотографию и присела на ажурную кованую скамейку.

Муж смотрел на меня лучистыми серыми глазами и улыбался той самой своей мягкой, необыкновенной улыбкой, открывавшей замки к любым, даже самым чёрствым сердцам. Он был не просто оптимистом, как, например, я. Он умел быть счастливым, что, согласитесь, великая редкость. Открыто, ярко и безапелляционно. Одной Лёвушкиной фотографией можно было смело лечить людей от хандры.

При сём, самым парадоксальным образом, вот это его свойство не вызывало у окружающих раздражения. Напротив, влекло и вызывало желание иметь с ним дело, находиться рядом. Что бы ни случалось, он умел оставаться уверенно-благополучным, сильным человеком.

Да. Не смотря на внешнюю "бархатность", Лёва никогда не был ни слабым, ни, упаси боже, наивным. Только те, кто составлял ближний круг, знали, что на самом деле Лев Петрович Славинский имел судьбу не самую сахарную. И свою антикварную империю создал не только благодаря таланту (или дару) расположить к себе кого угодно, но и крепкой волей, и неординарным умом.