– Да-да, это он! – засияла мелкая и едва заметно подтолкнула Бзика к двери.
Тот включился будто. Утащил её стремительно в одну из комнат и дверь захлопнул.
– Когда вы уже свалите, Мама? – Фила жалостливо скуксилась.
– Э, как тэбе не нада, валитэ! – Мама вяло возмутился.
Они замолчали и прислушались к приглушенным прерывистым девичьим стонам. Фила прикрыла кухонную дверь и подошла к Маме.
– Мамчик, – она, с силой нажимая, гладила его плечи и шею; дыхание её участилось.
– А… – Мама, сдаваясь, тяжело выдохнул, и развязанный им пояс Филиного халата соскользнул на пол по синему шёлку с белыми лилиями.
Мама откинул полы халата в стороны, обхватил Филу за талию и усадил её верхом к себе на колени. Фила обняла его за шею и голову запрокинула. И он уже готов был к Филиной груди припасть, как взгляд его на номер телефона упал – бумажка эта рядом на столе лежала.
– Стой, Фила, падажи!
– Мама! – Фила вскрикнула, и глаза её исполнились ужаса.
– Да памалчи, жэншина! Чей эта номэр? Что щас сказала эта… твоя… э… дзевушка? – Мама тыкал указательным пальцем в бумажку.
– Мама, да какого… – последние следы нежности исчезли, и Фила снова превратилась в змею. – Тебе прям щас вот надо, да? Училка это Хонькина! Да пошла она в…
Разгневанная Фила схватила бумажку, изорвала её и все обрывки в окно выбросила. Ударила кулаком по оконной раме и замерла. Через несколько секунд успокоилась и украдкой на Маму посмотрела, мол: «Косяка дала, да?»
– Что ты злая такая, м? – Мама головой покачал.
– Тебе нужен был этот номер? – в голосе Филы слышалось, что она ищет примирения. – Ну, прости, Мамчик! Завёл ты меня… И такой облом, – Фила сделала капризное лицо и, поворачивая плечи из стороны в сторону, хлопала себя по бёдрам.
– Эта номэр тэстя Михо, – Мама поднял брови и вытянул шею вперёд.
– Да ты чё! – Фила подпоясалась, поправила ворот и села за стол напротив Мамы. – Это точно?
– Да. Я его наизуст знаю, – Мама прикурил две сигареты и протянул одну Филе.
Фила сигарету в длинный мундштук вставила и попыхала вхолостую, раскуривая.
– На уроки к ней, говорит… – задумалась Фила. – Это ж Лидка, значит, Мишкина свояченица. Зинка, выходит, к ней малого таскала математикой заниматься.
Мама встал и подошёл к окну. Дверь внезапно открылась и появился улыбающийся Хоня. Он держал в охапку большого оранжевого медведя с золотистой тесьмой на шее. Около Филы встал, смотрел ей в глаза и, как казалось, что-то сказать хотел. Обритую под ноль голову Дениса покрывали швы под пятнами зелёнки.
– Дэныс! – позвал Мама.
– Да он ни хрена не нямлит, – Фила брезгливо скривила рот, развернула пацана за плечо и сильно толкнула к Маме:
– На вот, возьмите его с собой. Он там бывал часто… Для отвода глаз. Щас пиковым на каждом шагу ксивы ломают. Война… Вы когда идёте-то?
Хоня уронил медведя и только потому сам не упал, что упёрся руками в Мамин живот.
– Узнаэш, када вэрномса, – ответил Филе Мама и стёр большим пальцем в уголке Хониного глаза слезу.
Денис смотрел Маме в глаза, но взгляд будто насквозь проходил. Мама ещё несколько раз медленно пальцем по детской коже провел.
– Я же его отца убил, – прошептал он.
– Что ты бормочешь, Мамчик? – Фила сидела, закинув ногу на ногу и Денис как раз около её ноги стоял. – Хоня, пошёл к себе в комнату! – пнула она его.
Хоня не сдвинулся с места, ещё шире улыбнулся и в углке глаза снова слеза заблестела. Мама поднял медведя и помог Хоне обхватить игрушку. Пацан развернулся и потопал в коридор.
– Он что, так и будэт?
– Без понятия, – фыркнула Фила. – Мне это по нулям как-то. Щас, так и быть, потерплю, швы ему снимут, и сдам в приют, с глаз подальше. – Фила поскребла халат, сокрушенно разглядывая жёлтое пятно на лепестке лилии. – Мне убогих кормить – не канает.
«Разве волк себя волком чувствует? – думал Мама. – Если себя волком чувствуешь, значит, ты не волк на самом деле. А кто тогда? Не слишком поздно выяснять?»
…
– Здраствуй, Мища! – Мама подошёл к незадачливому владельцу револьвера вплотную.
– Здравствуй, Мама! – кряхтя, ответил Михаил.
– У нас нэт врэмя! Ты должен много! Луче адать, на воле жизни тэбе нэ будзэт, а на киче вабшэ вилы, – Мама большим пальцем по горлу провел.
– Должен? На киче? – Михаил извивался, пытаясь освободиться. – Я же вам сказал, где золото искать, ребят!
– Ест, ест рыжьё. Его мэнты нашлы. В разбитой фурэ.
Михаил застонал и стал биться, тужась и толкая стол грудью.
– Анзор знат хочэт, када дзэньги будут? Мы тэбя искат не будзем, тэбя мэнты бистра найдут, када знат будут как ты тэстя падставыл! – Мама скривился, будто лимон надкусил.