Лицо Доротеи сделалось серьезным.
- Почему же ты меня не предупредил? Я бы вела себя иначе.
- Я не смел. Не хотел тебя расстраивать.
- Ах, Кентэн, ты сделал страшную глупость. Больше ни одним словом не упрекнула она своего товарища и только задала вопрос:
- Что же ты думаешь, куда они делись?
- Я думаю, что я ошибся... что я положил их в другое место, но куда, не помню... Я перерыл весь фургон. А жандармы сумеют отыскать.
Дело принимало плохой оборот. Серьги в фургоне - бесспорная улика. И дальше - арест, тюрьма.
- Не выгораживай меня, Доротея,- говорил несчастный Кентэн.- Брось меня... Я дурак, преступник... Свали все на меня... Скажи им правду.
В этот момент на пороге вестибюля показался жандарм в сопровождении одного из слуг замка.
- Ни слова,- успела шепнуть Доротея.- Я запрещаю тебе произносить хоть одно слово.
Жандарм подошел.
- Мадемуазель Доротея?
- Да, это я. Что вам угодно?
- Идите за мной. Мы обязаны вас...
Но графиня, спускавшаяся с мужем и Раулем Давернуа по лестнице, прервала жандарма:
- Нет, нет,- закричала она,- я категорически протестую против того, чтобы этой барышне была причинена какая-нибудь неприятность.
Рауль Давернуа ее поддержал, но граф сказал:
- Мой друг, это простая формальность, законная мера, которую должен принять жандарм. Кража совершена? Власти должны произвести следствие и допросить всех лиц...
- Но не эту девушку, которая открыла кражу, рассказала о том, что затевается вокруг нас.
- Почему же все-таки не допросить и ее, как всех? Может быть, прав Эстрейхер, когда он сейчас высказал предположение, что серьги были взяты не из шкафа. Может быть, в самом деле, вы сегодня утром машинально надели их, они выпали из ушей и их поднял кто-нибудь.
Жандарму, кажется, надоело ждать окончания спора между графом и графиней. Но он не знал, что предпринять. Доротея вывела его из затруднения.
- Вы правы, граф. Моя роль должна вам показаться подозрительной. Нет никаких оснований к тому, чтобы сделать для меня исключение и освободить от допроса и обыска
Обращаясь к графине, она сказала.
- Не присутствуйте при обыске. Это довольно противная картина. Что касается меня, то по своей профессии странствующей актрисы я должна быть готова и к худшему. Зато я вас попрошу, почему - вы поймете после, быть при моем допросе.
- Обещаю вам это.
- Бригадир, я к вашим услугам.
Она вышла вместе со своими четырьмя компаньонами и жандармами. Кентэн еле волочил ноги, словно его вели на казнь. Капитан Монфокон, заложив руки в карманы и держа в кулаке веревку от коляски с игрушками, весело насвистывал песенку.
Подойдя к своему фургону, Доротея увидела Эстрейхера, разговаривающего со слугами и жандармом.
- Это вы,- сказала она с веселой и приветливой улыбкой,- направили следствие на нас?
- Да, я,- отвечал тот в таком же тоне,- но в ваших собственных интересах.
- Очень благодарна. В результатах я не сомневаюсь,- и, обращаясь к бригадиру: - Ключей нет. В цирке Доротеи нет замков. Все открыто.
Бригадир, кажется, не очень любил заниматься обысками. Зато двое замковых лакеев принялись за дело с большим рвением. Эстрейхер время от времени давал им указания.
- Извините меня,- обратился он к Доротее, отводя ее в сторону.- Но я стараюсь устранить от вас всякую тень подозрения.
- Я понимаю ваше старание... Вы заботитесь о самом себе.
- Как так?
- Очень просто! Вспомните наш разговор. Виноват кто-нибудь один, если не я, так вы.
Было видно, что Эстрейхер уже почувствовал в Доротее Серьезного противника, но еще не выработал плана своих действий. Он стоял рядом с ней, был любезен, даже галантен, но вместе с тем продолжал руководить обыском и с каждой минутой ожесточался все больше. По его указаниям лакеи вытаскивали корзины и ящики и извлекали из них разный убогий скарб, среди которого странно выделялись своими яркими цветами шали и платки, любимый наряд Доротеи.
Ничего не нашли.
Исследовали пол и потолок фургона, матрасы, упряжь лошади, ящик с провизией. Ничего.
Обыскали всех четырех мальчиков. Горничная графини, обыскала Доротею. Бесполезно. Серьги не отыскивались.
- А это?- показал Эстрейхер на большую, валявшуюся под фургоном корзину, в которой лежали разные обломки, тряпки и грязные хозяйственные вещи.
Кентэн зашатался. Доротея подскочила к нему и поддержала.
- Бежим,- простонал он.
- Ты глуп. Потому что серьги не там.
- Я мог ошибиться.
- Ты глуп. В таких случаях не ошибаются.
- Так где же коробочка?
- Ты ослеп. Посмотри как следует.
- А ты ее видишь?
- Да.
- В экипаже?
- Нет.
- Где же?
- На земле. В десяти шагах от тебя, под ногами у бородача.
Она указала на коляску капитана Монфокона. Ребенок занялся игрой с волчком и бросил ее. Лежавшие в ней игрушечные саквояжики и корзиночки вывалились на землю около Эстрейхера.
Один из этих игрушечных чемоданчиков как раз и был той картонной коробочкой, в которую Кентэн положил серьги. Монфокон решил присоединить эту коробочку к своим "дорожным вещам".
Доротея допустила непоправимую ошибку, поделившись с Кентэном этим открытием. Она не знала, что человек, с которым она вступила в бой, был очень проницательным и тонким наблюдателем. Эстрейхер, оценив по достоинству выдержку Доротеи, очень тщательно следил за Кентэном. Он был уверен, что Кентэн чем-нибудь себя выдаст.
Так и случилось. Кентэн, увидев знакомую коробочку с красным сургучом, облегченно вздохнул: никому не взбредет в голову мысль распечатать детскую игрушку, валяющуюся в песке. Ничего не подозревавший Эстрейхер несколько раз толкал ее ногой.
Кентэн то и дело бросал взгляды на коробочку. Эстрейхер следил за ним. И вдруг внезапно понял. Серьги были там, под нечаянной защитой капитана, среди его игрушек. Коробочка с печатью показалась ему самой подозрительной.
Он нагнулся и поднял ее. Быстро открыл. Среди белых камней-голышей и раковин лежала пара сапфировых серег. РН посмотрел на Доротею. Она была очень бледна.
Глава четвертая
ДОПРОС
- Бежим... бежим,- повторял Кентэн, сам от страха не в силах двинуться с места.
- Хорошенькая мысль,- усмехнулась Доротея.- Запряжем Кривую Ворону, влезем впятером в фургон и марш галопом до самой бельгийской границы.
Она чувствовала себя побежденной, но все-таки продолжала следить за своим врагом. Одно его слово, и тюремная дверь закроется за Доротеей. Ибо кто же даст веру словам воровки?
Не выпуская коробочки из рук, Эстрейхер с самодовольной улыбкой смотрел на Доротею, ожидая, что она начнет его упрашивать. Но он плохо ее знал! В ее лице ничто не изменилось. С ее губ, казалось, вот-вот должна сорваться фраза:
- Если скажешь, ты погибнешь сам.
Эстрейхер пожал плечами и, обращаясь к жандармскому бригадиру, сказал:
- Ну-с, бригадир, довольно... Принесем директрисе наши поздравления по поводу благополучного исхода дела... Фу, черт! Какая неприятная работа.
- Не нужно было затевать ее,- вставила графиня, только что подошедшая вместе с графом и Раулем Давернуа.
- Ничего не нашли? - спросил граф.
- Ничего. Совершенно ничего... Вот только одну несколько странную вещичку, с которой играл маленький капитан Монфокон.
- Да,- твердо подтвердила Доротея.
Эстрейхер протянул графине коробку, которую он уже успел тщательно перевязать.
-- Не будете ли вы добры сохранить эту вещь до завтрашнего утра?
- Почему я, а не вы сами?
- Потому что это не одно и то же. Завтра мы ее вместе откроем.
- Хорошо... Если только мадемуазель Доротея ничего не имеет против.
- Я сама прошу об этом,- ответила Доротея, радуясь, что опасность отодвигается по крайней мере на один день.- В коробке нет ничего интересного, кроме простых камешков и раковин. Но так как господин Эстрейхер очень любопытен и недоверчив, то доставим ему удовольствие.