Он крикнул своим сообщникам:
— На дороге никого?
— Никого.
— Смотрите в оба. Через три минуты мы уйдем. Доротея была взволнована, но не угрозами Эстрейхера,
а той сценой, которая должна разыграться у нее на виду. Медаль спрятана в ошейнике, в этом она теперь была уверена, но боялась она не того, что Эстрейхер завладеет ею, а того, что эта последняя отсрочка могла оказаться бесполезной. Если в течение ближайшей минуты не раздадутся из-за стены ружейные выстрелы, Эстрейхер станет господином и хозяином Доротеи. А так как она предпочтет скорее смерть, чем его похотливые ласки, то, значит, в эту минуту решается вопрос ее жизни и смерти.
Эстрейхер бегом спустился с горки и устремился к террасе, где сидел старик с Голиафом, положившим ему на колени свою морду. Неожиданно барон, которого Эстрейхер, вероятно, совсем сбросил со счетов, оказал ему сопротивление. Голиаф зарычал и ускользнул от объятий. Завязалась борьба. Старик сначала крепился, но потом устал, ослабел и, казалось, стал относиться совершенно безучастно ко всему.
Душевное состояние хозяина как будто передалось и собаке. Голиаф улегся у ног барона и покорно отдался в руки Эстрейхера. Тот схватил его за ошейник и силился его отстегнуть.
В этот самый момент раздался возглас:
— Руки вверх!
Доротея облегченно вздохнула и радостно улыбнулась. Сейчас ее освободят. Хоть и с опозданием, ее план выполнялся. На стену первым влез Кентэн, вслед за ним появился кто-то еще. Блеснуло дуло ружья.
Показались еще два ружья. Стрелки держали Эстрейхера под прицелом. Когда у него над ухом прожужжала пуля, он поднял руки. Его соучастники, пользуясь тем, что на них никто не обращал внимания, бежали к уединенному холму.
Ворота открылись. Ворвался Рауль в сопровождении полицейских.
Эстрейхер стоял неподвижно с поднятыми вверх руками и, конечно, не пытался бы сопротивляться, если бы не неправильный маневр противников. Когда трое вошедших во двор приближались к нему с намерением окружить, они заслонили его от стрелков на стене. Он воспользовался этим, выхватил револьвер и дал один за другим четыре выстрела. Три из них пропали даром, а четвертым был ранен в ногу Рауль.
Это была совершенно бесполезная вспышка гнева. Двое полицейских кинулись на него, схватили, обезоружили, скрутили руки и защелкнули в заранее приготовленные кандалы.
Доротею в кустарниках отыскали Кентэн и Монфокон. Нечего и говорить, что они страшно встревожились, увидев на ее лице кровь.
— Да, я ранена, но не очень серьезно, — сказала она. — Капитан, беги во всю прыть вон туда, к барону, подойди к Голиафу, приласкай его и отстегни ошейник. Под металлической пластинкой с его кличкой есть на подкладке маленький карманчик. Там должна быть медаль, которую мы ищем. Принеси ее мне.
Мальчик убежал.
— Кентэн, полицейские меня видели? — Нет.
— Хорошо. Надо убедить всех, что я уехала из Мануара и что вы должны со мною встретиться в Рош-Ионе. Я не хочу, чтобы меня впутывали в расследование дела.
— А как же быть с Давернуа?
— Если это будет возможно, предупреди его. Скажи, что я уехала и что мотивы своего отъезда объясню ему после. Попроси его молчать обо всем, что касается меня. Он ранен, а другие в суматохе обо мне и не вспомнят. Будут обыскивать холмы и искать сообщников Эстрейхера. Не надо, чтобы меня видели. Прикрой меня получше ветками. Вот так… Сегодня вечером все четверо придете сюда, перенесете меня в фургон, и с рассветом мы уедем. Я изнервничалась, устала. Но вы не должны беспокоиться, слышишь?
— Хорошо.
Как она я предполагала, двое полицейских, заперев Эстрейхера в усадьбе, прошли недалеко от нее. Один из слуг указывал им дорогу.
— Бесцельная погоня, — поделилась Доротея своими мыслями c Кентэном. — Дичь уже успела ускользнуть.
Она с удовольствием бы заснула, но держала себя в руках, ожидая возвращения Монфокона.
— Кентэн, почему вы так сильно запоздали? Какая-нибудь случайность.
— Да. Полицейские попали сначала не в тот трактир, еде было назначено свидание. Пришлось их ждать.
Послышался треск ветвей, ломаемых возвращающимся Монфоконом.
— Кентэн, не медали, вероятно, будет название города или скорее замка. Запомни и отыщи его на карте. В этом направлении завтра и поедем… Ну что, капитан, нашел?
— Да.
— Покажи, мой милый.
Не без волнения взяла Доротея в руки предмет, вокруг которого было сосредоточено столько надежд и столько преступлений.
Это была медаль по размерам раза в два больше пятифранковой монеты, но толще, чеканка грубая, неаккуратная, сразу видно, что не современная, золото тусклое, без блеска.