Совсем молодой, стройный, в хорошо сидящем дорожном костюме, с оживленным лицом, он, вероятно, тоже, как и первый из появившихся, принадлежал к англосаксонской расе. Вынув из кармана часы и показывая на них, он подошел к Доротее, как будто собирался сказать:
— Заметьте, что я не опоздал.
Он не успел произнести ни одного слова, потому что в эту минуту один за другим появились еще двое.
Первый рысью въехал верхом на лошади и остановился, увидев группу людей, столпившихся у башенных часов. У него было приятное лицо и вежливые манеры: он слез с лошади и отвесил поклон, Доротее первой, а потом всем остальным.
Второй появился почти вслед за ним. Он тоже ехал верном, но на осле. Остановившись под самой аркой, он изумленно смотрел на собравшихся, вытаращив глаза под очками я бормоча:
— Возможно ли? Пришли!.. Так это все не басня? Ему было лет шестьдесят. В сюртуке и черной соломенной шляпе. На лице густые и длинные бакенбарды. Под мышкой потрепанный кожаный портфель.
— Вот так штука! Собрались!.. Не ожидал.
До сих пор Доротея хранила молчание. Но потребность объясниться возрастала а вей, во мере того как появлялись новые люди. Ее глаза блестели, она волновалась, и каждое новое появление принимала почти как чудо.
Она взглянула на свои часы. Двенадцать. Ровно полдень.
С колокольни деревенской церкви донесли звуки Angelus’a.
— Слушайте… Слушайте! — вскрикнула она.
Все сняли шляпы и, казалось, ждали, что остановившиеся башенные часы снова пойдут сейчас и свяжут порванные нити времени, соединят минуты настоящего с минутами далекого прошлого.
Доротея упала на колени. Ее волнение было так велико, что она заплакала.
Глава 11. Завещание маркиза Богреваль
Доротея плакала слезами радости, облегчающими слезами. Пятеро мужчин, растерявшись, столпились около нее в не знали, что делать и что сказать.
Вдруг Доротея поднялась, выпрямилась, вытерла слезы, улыбнулась и, перейдя от плача к смеху, закружилась в бурном танце. Да, она стала танцевать, не смущаясь тем, что ее еще никто не знает ни как княжну д’Аргонь, ни как канатную плясунью.
И чем больше недоумевали совсем сбитые с толку мужчины, тем веселей звучал ее смех. Она танцевала очень недолго, но в этот короткий промежуток исчерпала репертуар танцев половины земного шара. Наконец остановилась.
— Смейтесь же, вы, все пятеро! Что вы стоите, как мумии египетские? Смейтесь же, веселитесь! Я прошу вас об этом, я, канатная плясунья Доротея, княжна д’Аргонь. Господин нотариус, — обратилась она к старику с портфелем, — больше радости на лице, ну же! Я уверяю вас, что есть чему радоваться.
Она подбежала к старику и потрясла его за руку.
— Ведь вы нотариус, не правда ли? Нотариус, обязанный огласить распоряжение завещателя? Вам непонятно, неясно? Уверяю вас, что все гораздо яснее, чем вы думаете… Я разъясню вам… Вы нотариус, да?
— Действительно. Нотариус Деларю из Нанта.
— Из Нанта? Превосходно! Вам надо прежде всего… как бы это сказать… удостовериться, у кого есть золотая медаль, заменяющая собой повестку с приглашением на это собрание? Верно?
— Совершенно верно… Золотая медаль… да, — старичок был вконец изумлен осведомленностью молодой девушки.
— На 12 июля 1921 года?
— Да, да… Двадцать первого года.
— Ровно в полдень?
— Совершенно верно.
Он полез в карман за часами. Она его остановила.
— Не стоит беспокоиться, мы ведь все слышали. Вы явились точно в срок. Мы тоже. Все в порядке! У кого есть золотая медаль, тот вам ее покажет.
Она схватила нотариуса за рукав, потянула за собой и остановилась как раз под башенными часами.
— Вот тут ваше место.
А потом, обращаясь к остальным:
— Это нотариус, господин Деларю. Вы не понимаете? Я умею говорить по-английски, по-итальянски тоже… И по-явански.
Они отказались от других языков. Все четверо понимали по-французски.
— Тем лучше… Легче столковаться… Итак, это господин Деларю, нотариус. Он тот, кто должен председательствовать на нашем собрании. По французским законам нотариус является представителем умершего… Понимаете, умершего? Значит, нас всех связывает кто-то умерший в давние времена. Теперь вы схватываете, в чем дело? Мы все из одной и той же фамилии, мы все родственники. Не правда ли, мы имеем полное право и основание веселиться и радоваться, как родственники, встретившиеся после долгой разлуки…
Она схватила американца и итальянца за руки, заставила их обменяться рукопожатиями и расцеловала каждого в обе щеки. Потом проделала то же самое с англичанином и русским.