В этот хмурый день на заоблачных высотах Дворца, где разместилось руководство объединенных свободных стран, здесь в кабинете начальника разведывательного Центра Дибитца встретились его друзья и соратники из разведок других континентов – Шари и Амер.
Все были не молоды – какая же молодость пятьдесят с лишним? – и все знали друг друга добрый десяток лет. И понимали друг друга даже не с полуслова, а со взгляда, с интонации, с мимолетного движения губ. Все трое были профессионалами, да и дело связывало общее, знакомое до мелочей: от психологии разведчика до умелого обобщения частностей, что в жизни зовут пустяками, а в разведке объективными данными.
– Вы ознакомились с моим докладом Совету? – спросил Дибитц и в ответ на молчаливый кивок собеседников добавил: – Значит, преамбула не потребуется.
– О рудниках на Второй мы уже слышали, – сказал Шари. – Вербовщики СВК появились не так давно и у нас.
– Рудники, с которых не возвращаются, – усмехнулся Амер. – И у нас побывали эти ловцы человечины.
– Официальный отбор?
– Вполне. Вежливое приглашение от имени «Разработок Синау». Алюминий и медь.
– Чепуха, – сказал Дибитц. – Активность медеплавильных и алюминиевых заводов в СВК не увеличилась. Тут что-то другое.
– А почему они не отправляют на Вторую механизмы? – спросил Амер. – Человечина дешевле?
– Не только. Разные месторождения – разные механизмы. Пошлют машины, мы сразу скажем, какая руда.
– А вдруг золото?
– Едва ли. Какой им смысл скрывать? Их территория – их и золото. На долю в добыче мы не покушаемся. И ещё одно: почему не возвращаются с рудников? Нагруженные золотом возвращенцы были бы лучшей рекламой приисков. Новый бум, золотая лихорадка в космосе! Нет, друзья, тут что-то другое. Я не называю, что именно, в докладе Совету, но у меня есть свои предположения.
– Поделишься?
– Для этого мы и собрались. Прибыл связной от нашего резидента в Восточном Мегалополисе. Послушаем?
Он нажал кнопку селектора.
– Кто в приемной?
Светловолосая девушка на экране вежливо проворковала:
– Даблью-би.
– Надеюсь, вы не будете в претензии, если я не раскрою кодовый псевдоним. Имен у него много, а настоящее он и сам забыл, – улыбнулся Дибитц, вставая навстречу вошедшему.
Описывать его мы не будем. Это Мак-Брайт. Он чисто выбрит, подтянут, вежлив и холоден.
– Связной из Мегалополиса, – представил его Дибитц. – Садитесь.
Мак-Брайт, поклонившись, молча сел в подвинутое Дибитцем кресло.
– Рассказывайте.
– Основное я уже изложил в памятной записке.
– Товарищи её не читали. Повторите вкратце.
– Около полугода назад у нас появились сведения о загадочной активности администрации СВК в сто тридцать втором квадрате юго-восточного сектора Второй Планеты. По официальной версии речь шла об открытии богатых месторождений меди и алюминия. Однако в геологических кругах сообщение не подтвердилось. А между тем резко увеличилось число грузовых космических рейсов. Проследить прибытие и характер грузов на космодромах СВК, к сожалению, не удалось. Один космодром на юге мы засекли, но ни проникнуть туда, ни выяснить направление грузовых маршрутов не сумели: охрана почти непреодолима, специальные локаторы и круговой лучевой прострел не позволяют приблизиться к объекту даже на сто километров.
– Судя по данным памятной записки, вам больше повезло с обратными грузовыми рейсами.
– Они проходили в обычных, незасекреченных условиях. Регулярные грузовые рейсы в соответствии с потребностями колонии. Самое любопытное, что из СВК не было отправлено ни одной партии рудничных механизмов – ни экскаваторов, ни драг, ни буров. Только люди.
Или завербованные рабочие, или приговоренные к каторжным работам в колониальных геоместорождениях.
– Откуда сведения? – спросил Амер.
– От нашей агентуры в подполье, частично из «космических» источников и непосредственно от Даблью-эй. По его предложению и был нацелен ваш агент на разгадку этой засекреченной операции. Коэффициент секретности её мы кодируем как шесть к тринадцати – самый высокий уровень охраняемости научных и промышленных тайн. Однако и в её «стенке» открылась щелка, агентуре связанных с нами сламистов все же удалось в конце концов засечь продвижение грузов специального назначения на стратегическом шоссе Южного Мегалополиса и даже увидеть – к сожалению, случайно! – столкновение электрокаров. Но подойти к месту аварии оказалось невозможно: все было оцеплено кругом на несколько километров. Свидетели аварии были схвачены, сумел бежать только один мальчик лет десяти – двенадцати. По его словам, из разбитой машины выпали на шоссе огромные брикеты, более полуметра каждый, из желтого металла, блестящего, как армейские пуговицы.
– Что же вы предполагаете?
– Металлическую оболочку, футляр. Латунь или краска. Камуфляж под золото. Золото в глазах обывателей объяснит и охрану, и секретность, и жестокость расправы со свидетелями.
– Кто же возглавляет операцию? «Разработки Синау»? – поинтересовался Шари.
– «Разработки Синау» – такой же камуфляж, как и псевдозолотые футляры. Финансирует операцию мультимиллиардер Факетти, президент Восточного банковского консорциума, а суть операции, её перспективы и характер – пока неразгаданная ещё загадка. Над разгадкой её мы сейчас и работаем. Ваш агент уже успел подружиться с сыном Факетти, прожигающим жизнь балбесом, и его светским окружением в Мегалополисе. Это одна из дорожек к раскрытию тайны, другая – в подполье. Третья – непосредственно в СВК-два, куда и вылетел сейчас ваш агент.
– Я думаю, все, – сказал Дибитц и кивнул Мак-Брайту. – Подождите в приемной. Возможен дополнительный разговор.
Дибитц задумался. Что-то в рассказе Мак-Брайта подсознательно его очень встревожило, но что именно, он бы не мог ответить.
– Я полагаю, – сказал он наконец, – что вас всех волнует одна деталь. Что в брусках? Промышленные тайны уже не тайны, и нужно что-то сверхординарное, чтобы так зашифровать операцию. Предположения, конечно, у нас есть.
Есть и некоторые подтверждения их. Например, мне приходит на память один случай, до сих пор не нашедший объяснения. Месяца два назад к границам нашей зоны на Второй Планете приполз человек. Буквально приполз по холодным пескам планеты. Одежда в клочьях, изъязвленное тело и мутный взгляд умирающего. Он действительно умирал и умер на глазах у пограничников, успев только даже не вымолвить, а выдохнуть с последним вздохом: «Это не золото… Не верьте… Нет…»
– Человек оттуда? – спросил Шари.
Дибитщ кивнул.
– Отчего же он умер? От истощения, от голода или…
– Вот именно «или»! – воскликнул Дибитц и помолчал, прежде чем закончить. – Он умер от радиация. Скафандр с поврежденной антирадиационной пропиткой.
Когда совещание окончилось, генерал снова включил селектор.
– Даблью-би ждет? Пригласите.
Мак-Брайт снова вошел, такой же подтянутый и холодный.
– Садись, Мак.
Взгляд Мак-Брайта потеплел.
– Спасибо, шеф.
– Брось шефа. Мы одни. И к тому же старые приятели. Вместе учились…
– Теперь я юрист. Торговец.
– Юрист – сопутствующая нашей профессия. Много у нас профессий-спутников. Сегодня юрист, завтра химик. Сможешь?
– Смогу.
– Пока не требуем. Сейчас требуется одно. Сыграть всем партию Лайка. Продумать каждый его ход. А Лайк не промахнется, если увидит цель. Но цель прикрыта, а Лайк открыт.
– Легенда сверхпрочная. Металл.
– И металл подвержен коррозии. Давай откровенно, Мак: так ли безоблачно небо Лайка?
– Облака есть. Одно даже следует за ним повсюду. Жаклин Тибо.
– Тибо… Тибо… – раздумчиво повторил Дибитц. – Рыжеволосая русалка с несходящим загаром. Вспоминаю. Лет десять назад мы накрыли её как некую Гордон, студентку. Была замешана в деле Темпесты. Но ушла. Дьявольски умная баба. Теперь ей, должно быть, тридцать пять или больше.