– Вы прошли таможню?
– Пока ещё нет.
– Здесь Тейлор.
О Тейлоре я знал. Он возглавлял в Системе контрразведку. Так или иначе я мог бы столкнуться сегодня с его людьми, но с ним самим…
– Что ему надо здесь?
– Понятия не имею. Говорят, он с причудами.
И об этом мне говорили в Центре: самолюбив, подозрителен, умен, предпринимает неожиданные инспекционные проверки, склонен к переодеваниям и опереточной таинственности. Значит, встречу оттянуть не удастся. А может, удастся? Ну зачем ему обыкновенный пилот? Со мной с луны летели, наверное, шишки и поважнее…
– Ладно, черт с ним. – Я не намерен был раздувать пока ещё не существующую опасность. – Лучше подумаем, как будем жить дальше.
Линнет улыбнулась. Когда она улыбалась, на щеках появлялись две ямочки – ну, совсем девчонка-школьница!
– Я вас найду.
– Явка?
– Вы её знаете: бар «Семь футов под килем». Спросите Энтони. Скажете, что у Линнет не оказалось газеты за семнадцатое…
– Кстати, почему мы привязались именно к этому числу?
– В этот день шеф СВК произнес историческую речь: надо быть подозрительным и осторожным, ибо враги существуют везде.
– Дельное замечание, особенно для нас. Где мне остановиться?
– В Милтон-отеде, конечно. Там есть наши люди.
Простившись, я неторопливо дошел до дверей таможни, бросил монетку в щель турникета, подошел к одному из окошек и сунул туда документы, даже не посмотрев, кто их у меня взял. Какая, в сущности, разница: это шестерка, фоска, передаточное звено, лилипут в черном мундире Системы. Он передаст мои документы в вычислительный центр таможни, где уже хранятся все сведения обо мне, пересланные с луны. Сведения, тысячу раз проверенные у нас и по крайней мере трижды – шпиками из лунной полиции. Вряд ли их местных коллег что-нибудь заинтересует а моей скромной персоне. Хотя опасность, как говорится, всегда начеку. Она следует за тобой, как тень, даже в те редкие дни, когда вспоминаешь, что у тебя есть другое, настоящее имя, когда проходишь по улицам своего родного города, где тридцать шесть лет назад в семье учителей-историков появился долгожданный сын, даже тогда не забываешь об опасности. Это уже в крови: входя в комнату, проверить, кто за дверью, есть ли слежка на улице, даже если её и быть не может, просыпаться от малейшего шороха – и руку под подушку, за пистолетом. Смешно!
«Расслабься, – говорил шеф, – сними напряжение. Ты работаешь на износ». Хороший совет, только воспользоваться им трудновато. Вот сейчас самый подходящий момент, чтобы расслабиться: мягкое кресло, кондишен, тишина. Проверят документы – и в город, в отель, в бар, как его… «Семь футов под килем». Я посмотрел на световое табло над турникетами и невольно вздрогнул: на нем появилась моя фамилия. И тотчас же её повторил чей-то голос, усиленный динамиком:
– Пилот Лайк – на дополнительную проверку в комнату номер семь.
Я встал. Итак, без проверки не обошлось. Ну что ж, я готов: не в первый и уж, наверное, не в последний раз.
Над комнатой номер семь горел фонарик с цветной надписью «Войдите».
Я толкнул дверь и вошел: ничего особенного – у стены пластиковый диванчик, два кресла перед столом. А за столом… Вот это уж совсем забавно: за столом сидел мой собеседник из бара, крепыш с седым ежиком. Он улыбался приветливо, ну, совсем как добрый знакомый:
– Я же говорил: мы ещё встретимся. Садитесь. – Он указал мне на кресло перед столом. – Вас я уже знаю. Вы Лайк, пилот с луны. А меня зовут Тейлор.
Taken: , 1
Глава вторая, в которой Лайка вызывают на дуэль
– Рад познакомиться, – сказал я.
Вот так штука: мой сосед в баре – туповатый фермер или моряк-каботажник – оказался контрразведчиком. И не простым, а главным, так сказать, контрразведчиком номер один.
Я усмехнулся, легко ругать себя за ошибку, когда она уже свершившийся факт. Угляди я в этом крепыше-боровичке что-нибудь подозрительное, я бы его так просто не отпустил: поболтали бы, знакомых общих поискали – нашлись бы знакомые, как не найтись, выпили бы ещё разок, а потом ещё и ещё – все это сближает. Сейчас самое время доставать шпаги – боевая стойка, клинок о клинок, выпад справа, укол – ну, кто кого?
Тейлор начал первым.
– Рад или не рад, все равно познакомились.
– Полагаю, вы уже знаете меня, и неплохо.
– Что значит «неплохо»? Расплывчатая и неточная формулировка, как, впрочем, и мои знания о вас. Что я знаю: документы, бумажки, протоколы. А факты – только вы сами. Поделитесь?
– Придется.
– Вот теперь точно: придется. Начнем с формальностей. Имя? Возраст? Должность? Ну, в общем, сами понимаете…
– Чабби Лайк. Тридцать шесть лет. Родился на севере. Отец – смотритель лесного заповедника. Матери не помню: умерла рано. Братьев-сестер не было: папаша так и не успел жениться – из своего леса носа не высовывал. Воспитывала меня тетка, сестра отца. Она и хозяйство вела. Да какое там хозяйство: дом, небольшое поле, а так – лес кормил. Стукнуло пятнадцать – удрал из дома. Болтался где мог. Грузчиком работал, матросом на суперкатерах. Поступил в Высшую школу навигаторов: здоровье у меня – дай бог, а учиться любил. Я тогда даже и не собирался пилотом стать: форма прельстила. Знаете, серебро, шнуры, аксельбанты – блеск и нищета, одним словом. А потом увлекся. Кончил с отличием, диплом выдали. Распределили на луну. Пять лет отлетал – год отпуска. Еще пять лет – ещё год. Вот он-то у меня впереди…
– Думаете, мне хочется слушать эту мякину?
– А вы спрашивайте сами. И мне легче будет ориентироваться, да и вам веселее. Все-таки общение, живой разговор.
– Живой разговор, говорите? Хорошее предложение. А не страшно?
– Шутки шутками, а все же ускорим процедуру. – Я выпрямился в кресле. – Сами понимаете, удовольствия она не доставляет.
– Я бы удивился, если б доставляла, – засмеялся Тейлор и сказал строго: – Вопросов будет много. Где отец?
– Умер семь лет назад. В прошлый отпуск видел его могилу. Тетка похоронена там же.
– Значит, одинок?
– Выходит, так.
– Привыкли?
– Имеете в виду работу? Пожалуй, луна – единственное место, где в охотку работаешь, иначе сопьешься или сойдешь с ума. Вот и работал, как проклятый, от сна до сна.
– Ваши рейсы?
– Луна-СВК – Луна-главная – исследовательские станции в кратерах.
– Часто бывали в порту Луна-СВК?
– Редко: рейсы не те. У меня был грузовой катер: продовольствие, оборудование, иногда попутчики.
Честно говоря, не понимаю: что он хочет узнать? Что я не Лайк? Это проверялось уже не раз после аварии. Все чисто и нуль в остатке – данные проверки у него есть. Скорее бы добрался до аварии и отпустил меня…
– Насколько я знаю, вы недолетали положенных для отпуска пяти лет?
– Трех месяцев не хватило.
– Почему?
Добрались, наконец. Выдержка, Лайк, выдержка: ты чист, как метеоритный экран твоего катера. Твоего бывшего катера.
– Расследование аварии.
– Что за авария? Попрошу подробнее.
– Можно и подробнее. В ночном рейсе на линии Луна-главная – Седьмая станция взорвался боковой реактор. Взрыв повредил рацию и автоматический пеленг. Свободный поиск там невозможен: ночная сторона и нагромождение обломков скал. Пришлось выбираться на своих двоих. У меня был с собой аварийный запас кислорода на двое суток. Но, видимо, где-то в баллонах произошла утечка, и я сдох через тридцать часов.
– Сдох? Не понимаю.
Я усмехнулся.
– Жаргон. Кислородная смерть.
Теперь усмехнулся Тейлор.
– Надеюсь, передо мной не труп.
– Можете потрогать: живой. Меня вытащили гольты. Поисковая группа.
– Ракета?
– Луноход. Ставили метеоритные буи. На меня натолкнулись случайно.
– Куда они вас доставили?
– К себе на станцию. Это в пятистах километрах от нашей «Полетты».
– Как долго вы пробыли у них?
– Часов шесть. За мной прислали катер с «Полетты». Сам Альперт изволил прибыть.