Да уж, это я круто уелбантурил. Удалось овладеть вниманием столь разнородной аудитории. Уже успех. Теперь бы удержать и развить.
- Вертоград. Град сияющий. Гроб Господен. Место величайшего подвига, принесения наивысшей жертвы из представимого разумом человеческим. Бессмертный бог, Иисус Христос, был распят и умер. Смертный человек, сын Марии Иисус Назаретянин, воскрес и вознёсся.
Именно об этом Тертулиан и говорил: "Верую. Потому что абсурдно".
Для меня абсурдность - не основание для веры. По мне, что абсурдисты, что абстракционисты... Но я - толерист, и допускаю существование других точек зрения.
- Там, на Голгофе, пролилась кровь Спасителя, драгоценная кровь Сына Божьего. Оттуда, из кувуклии, вознёсся он в чертоги Отца своего, в Царствие Небесное. Там, у горы Давидовой, удел земной Господа Бога нашего.
Пафосно. Но пока без кликушества. Продолжим.
- Есть ли во всей земле, во всём белом свете, место более дорогое, более святое для христианина, нежели сей град? Какая святыня выше для христианина? Не мне ответьте - себе.
Общее молчание было ответом на мой риторический вопрос. "Это ж все знают".
Насчёт: "нельзя быть святее папы римского" есть разные точки зрения. Особенно у православных. Но чтобы святее Христа... тут абсолютно и единогласно.
Все согласны? Ну так получите:
- 2 октября 1187 года Иерусалим будет отдан мусульманам.
Мгновение молчания. Полное ошеломление. И поток беспорядочных вопросов:
- Что?! Как?! Кто?! Кому?! Почему?!
Что радует: "где" и "когда" не спрашивают - и так понятно.
- Бред! Хрень! Ерунда! Да что он несёт?! Да лжа это! Всё лжа! (Это Перепёлка - Андрею).
Андрей выглядит потрясённым. То есть, он выглядит обычно. Если не знать его хорошо, если не присматриваться к нему внимательно.
Он бы и сам такое сказал. В первом порыве. Но Перепёлка опередил. И теперь есть необходимость оценить уже и произнесённую оценку произнесённого - "лжа".
Медленно повернулся к брату, приблизил лицо, внимательно посмотрел в глаза, негромко произнёс:
- А знаешь... ему лжа - Богородицей заборонена.
Перепёлка растерянно замолчал, а Андрей медленно, наклонясь всем корпусом над столом, повернулся, поочерёдно вглядываясь в каждого своего брата и сына. Потом вернулся взглядом ко мне. Пожевал губами, пытаясь найти слово. Уместное после моей новости.
Нашёл:
- Далее.
- Далее...
Я положил ладони на стол. Вспотели. От нервов. Не от факта - от моего объявления о нём.
"Слово - не воробей, вылетит...". Как бы оно назад не прилетело. Секирой палача.
Чуть прижал скатёрку, поковырял рисунок... Им нужно время. Чтобы дошло. И силы. Чтобы понять. И смелость. Чтобы осознать. Не торопи их, Ванюша. С этим знанием им теперь жить.
- Далее - мелочи. Главное - вы услышали.
Поднял глаза на князей. Повторил:
- Главное - услышали. Теперь вам решать - как жить. С таким знанием. Князь Глеб выбрал лёгкий путь - путь неверия. Так легче, просто сказать: ерунда, выдумка, не верю. Тьфу-тьфу-тьфу. Чур-чур-чур. Обплевать, высмеять, забыть. Тем более... Несчастие случится не нынче, не завтра. Через восемнадцать лет.
Я снова окинул взглядом семейку.
Не все доживут. Так чего же волноваться? Бог даст, к тому времени вы будете уже наслаждаться. Вечным покоем. А Господь... он же всемилостивейший, он простит.
Грех трусости.
Страх признания истины.
Боязнь взглянуть правде в глаза.
И будет вам вечный плач. По себе. Слабому, глупому, ни на что не годному. Убогому. Настолько убогому, что и к божьему делу неспособному. Прах бессмысленный, ветром пересыпаемый.
Потому что, если поверить, если принять мои слова, то надобно всю жизнь свою менять, надобно каждое дело делать с оглядкой: а поможет оно сберечь град господний, сохранить, спасти святыню от утраты, разорений, поругания. Каждый шаг с этим сверять. Переменить ум свой.
Метанойя. Тяжело.
Глава 591
Буду точен: в РИ доживет один - Всеволод. Все остальные - скорые покойники. От двух до семи лет. "Дальше - тишина". Так зачем же думать, тревожиться, напрягаться?
"После нас - хоть потоп".
Я, лично, может, так бы и сделал. Но туземцы думают и чувствуют иначе.
Для них жизнь не кончается со смертью. Каждого ждёт посмертие. Такое, какое ты сделал себе своей жизнью здесь, в мире тварном. Высший суд, от которого нечего не утаить, не спрятать. Ни дел, ни мыслей, ни желаний, ни чувств. И там, после Суда уже ничего не исправить. Ни покаяться, ни примерным поведением заслужить условно-досрочное... Амнистия? - Будет. По истечению Вечности.