Мы замолчали в раздумье.
Из своего шалаша вышла Маша и томной походкой подошла к нам.
— Маша, как кота из милицейского отделения выкрасть?
— Могу облачком туманным обернуться и в терем проскользнуть.
— Не годится, — покачал головой Михалыч, — там бабка колдовская, небось сразу чужую магию почует.
— Да и вытаскивать кота как? Облачком?
— Могу дождаться, пока он по крыше гулять будет и подлететь, схватить и унести.
— Это разве что ночью, а днем обязательно заметит кто-нибудь. А кто его, скотину лохматую знает, будет он по ночам по крышам гулять? Эдак не одну ночь сторожить придется.
Маша пожала плечами:
— Ну не знаю тогда. Вечно мужчины всё усложняют.
Потеряв интерес к беседе, она шагнула в сторону.
— Ты куда?
— Променад вечерний сделаю. Для фигуры полезно.
Я махнул рукой, а она не спеша пошла между деревьев, часто останавливаясь, срывая листики или травинки и, растирая их в ладонях, с интересом принюхиваясь.
Мы снова замолчали.
Уже совсем стемнело, появились злющие комары, но Михалыч, достав из кожаного поясного кошеля какую-то баночку, мазнул мне запястья, ноги и лоб вонючей зеленой мазью и комары с обиженным писком умчались в поисках другого ужина.
— Ладно, — поднялся я на ноги, — уже баиньки пора, завтра с котом что-нибудь решим. Утро вечера мудренее.
Вдруг со стороны, куда ушла Маша, послышался мужской голос:
— Вай какая дэвушка! Зачэм одна ходишь? Пайдём са мной, будем кумыс пить, я тибя на дуде научу играть!
Михалыч хихикнул, я с любопытством стал вглядываться в полумрак, а Калымдай только покачал головой.
Я махнул рукой:
— Пошли, посмотрим, интересно же.
Маша стояла, разглядывая какой-то листочек, а рядом с ней, озабоченным кобелем, нарезал круги невысокий кривоногий шамахан. А недалеко от них уже собралась стайка ордынцев.
— Пайдём-пайдём, Маша-ханум, не пажалеешь! Я тибе что-то пакажу! — шамахан попытался обнять Машу за талию.
Только у Маши было своё видение развития событий.
Взяла она ордынца рукой за грудки, не выпуская листика из другой и подкинула его вверх. Не высоко, чуть выше верхушек деревьев. Ничего страшного, я сегодня и повыше летал и не возмущаюсь же. А шамахан почему-то завизжал, руками замахал и визжать не перестал даже когда, обламывая ветки, вниз полетел. Пересчитал он все ветки головой, приложился крепко о землю, полежал тихонько, а потом как вскочит и зайчиком таким серым между кустов шмыг! И только и видели его.
А Маша вальяжно так к оставшимся шамаханам поворачивается и клыками в лунном свете поблескивает:
— Еще кавалеры есть девушку по лесу погулять? Силь ву пле, мсье.
Желающих не было почему-то.
Распрощавшись с Калымдаем и посмеиваясь, мы с Михалычем вернулись в наш шалаш и я, кое-как устроившись на шкурах, довольно быстро заснул.
А снились мне мои ребята-геологи, сидевшие у костра в обнимку, почему-то с лохматым медведем, который доставал из-за спины пузатые бутылки с коньяком и передавал их ребятам по кругу. А потом прибежал скелет и, размахивая саблей, стал прыгать вокруг костра, отбивая на пиратский манер горлышки у бутылок.
А медведь вдруг подымается, подходит ко мне, хватает за плечи и давай трясти, рыча при этом:
— Господин генерал! Федор Васильевич, просыпайтесь!
— А?! Что?!
Я вскочил, еще толком не проснувшись:
— Сколько времени?
— Едва за полночь перевалило, господин генерал.
— Чего ж ты меня будишь? Что случилось?
— Пойдемте скорее, Федор Васильевич, из Лукошкино боец прибежал со спешным сообщением.
Прихватив проснувшегося от шума Михалыча, я вышел из шалаша.
Возле снова запаленного костерка, переминался с ноги на ногу запыхавшийся шамахан.
— Докладывай, — кивнул я ему.
— Мылыция са стрэльцами идут к дияку обыск дэлать, — выпалил он.
— Ночью?!
Шамахан закивал:
— Савсем-савсем бешаный мылыция! Кричит, ругается, Мытька сваего по галаве бьёт!
— Иди, перекуси, — скомандовал ему Калымдай, — молодец.
— На ночь глядючи-то задергались, а? — повернулся я к нему.
Калымдай потёр руки:
— Вот и хорошо, засуетились наконец-то. Вот только ребята боярина Мышкина к дьяку в дом перетащили. Найдут его.
— Да и пусть находят, — махнул я рукой. — Что он им рассказать может? Ну, признается, что сундук спёр, ну скажет, что дьяк его на это подбил. А где дьяк? А как сундук у Тюри оказался? Сплошные загадки для милиции. А сам Мышкин нам вроде и не нужен уже?