— А кого это там тащат? — привлекла вдруг наше внимание Маша.
— О! — воскликнул хозяин лавки, хлопнув от восторга себя по штанам. — Дияка Фыльку биют!
И верно, несколько мужиков тащили мимо нас, похоже, еще не отошедшего от дурмана дьяка Груздева. Тот только что-то завывал тонким голосом да иногда дёргался, стараясь вырваться, неизменно получая подзатыльник за каждую попытку.
Да уж, хлопотливый сегодня денёк выдался у царских палачей.
Перекусив и расплатившись с широко улыбающимся хозяином местного общепита, мы снова лениво поплелись вдоль рядов. Не успели пройти и пару лавок, как Маша вдруг остановила нас и махнула рукой по направлению к центру базара:
— Туда.
Мы с дедом послушно зашагали за ней. Слух и зрение у Маши, на порядок лучше наших. Ха, стихи получились!
Центр базара представлял собой площадь и сейчас там, на помосте стоял какой-то человек и совершенно неразборчиво громко читал что-то вслух с большого листа бумаги.
— Чего там, Михалыч?
— Погодь, дай послушать.
— Маша?
Она недоуменно пожала плечиками. Тут, похоже, не вампирский слух нужен был, а хороший логопед.
Михалыч громко хмыкнул, а потом зашептал нам:
— Горох город закрыл. Велено стрельцам не впущать и не выпущать никого. Испужался Орды!
— Вот и отлично! — порадовался я результатам наших действий, но тут же до меня дошло: — Михалыч, а мы как же? Мы же тоже запертыми тут оказались!
— А ничё, внучек, какая нам разница здесь куковать или в шалаше?
— Ну, верно в принципе. А ночевать где?
— Найдём, не переживай. Без крова не останемси.
Связавшись с Калымдаем и вызнав у него про приличный отель, мы, ведомые дедом, пошли на заселение. Михалыч, тем временем, разъяснял мне городскую структуру города.
— Ить тот носатый, что блинчиками с начинкой нас покормил, он не один тут таковский. Тут и армянское подворье есть и целая немецкая слобода, а еще и купцы из дальних стран свои дворы да целые кварталы освоили.
— Популярный какой город.
— Попу… какой?
— Я говорю, много тут иностранного народа.
— Дык Лукошкино на караванном пути стоит. С востока и юга на запад везут.
— И китайцы, небось есть?
— А как же, внучек! И китайцы и корейцы и какой тут божьей твари нет только!
— А из Европы кроме немцев кто?
— Да почитай и никого больше. Мимо нас туды-сюды всякие проезжают, а остепенились только немцы.
— Да? — я остановился. — А далеко эти немцы отсюда живут?
— Ох, внучек, как выйдешь из западных ворот так чеши прямо на северо-запад, а там, через месяц-другой прямо на ляхов и наткнёшься. А вот за ними ужо…
— Стой, дед. Я спрашивал, здесь в городе далеко эта слобода немецкая?
— А вона ты о чем. — Михалыч покрутил головой ориентируясь. — Вон туда идти надо улиц пять одолеть.
— Надо сходить присмотреться. Прикинь, дед, если базу свою эти демоны устраивать в городе будут, куда в первую очередь сунуться?
— Ох, ты ж! Ад же к католичеству как муха к… мёду льнёт. Да и вообще знакомо всё, не к китайцам же им на подворье идти? Точно-точно, внучек, может, и попрут их оттедова, но сперва там закрепиться попробуют. Пошли.
Немецкая слобода была обнесена крепким и высоким деревянным забором из цельных струганных брёвен. Смотрелось солидно прочно, фиг сломаешь.
Продефилировав вдоль слободы, мы достигли её дальнего края, если считать от центра города, и я спросил Михалыча, указывая на небольшое здание характерной постройки:
— Церковь, что ли?
— Она. Кирха немецкая, католическая, прости господи.
— Дед, — я задумался, пытаясь вспомнить различные христианские конфессии, — а разве кирха — это католики? Я уж и не помню точно, но вроде бы лютеране или другие какие раскольники, не?
— Да пёс их разберёт, внучек. Оно тебе надо?
— Ну, верно в принципе. А что тихо так? Служба по расписанию?
— Не знаю, внучек. Машенька, слышно чего-нибудь из церкви?
Маша замерла, вслушиваясь, а потом доложила:
— Тишина полная. Ни внутри, ни рядом, ни единого человека нет.
— Так это же странно, Михалыч? Кто-нибудь всегда должен быть в церкви или как? Я не особо эти порядки церковные знаю.
Дед поскрёб бороду:
— Да кто их, басурманов, поймёть. Могут и в церковь как на работу ходить. По часам.
— Хорошо бы проверить на всякий случай, а?
— Мсье Теодор, — Маша, пользуясь полным безлюдьем, опять взялась за своё. — Я могла бы сходить и посмотреть.
— Не поймают?
— Не увидят, — мило улыбнулась она.
— Давай действуй тогда.