— А как же ты, Ель, хозяйство бросила? Дядька один там справится? Стоп! Не отвечай. А то опять голова от твоей болтовни разболится… Гюнтер? Ну, кто там еще в комитете? Чего не заходят?
Второго члена комитета я хорошо знал. Пожилой бес Виторамус, крайне интеллигентной внешности и содержания, работал у нас завскладом. Это звучит так банально — завскладом, а на самом деле у нас тут внизу перед увеселительными заведениями на весь этаж целое хранилище, которому аналогичное № 13 и в подмётки не годится. У Виторамуса там идеальный порядок — он даже мне магические артефакты и то под расписку выдаёт. Уважаю.
— Салют, Виторамус! — поприветствовал его я. — Как жизнь? Крысы на складе артефакты не погрызли?
— Здравствуйте, Ваше Величество, — пожилой бес снял с носа пенсне и стал протирать его белоснежным платочком. — С крысами, действительно есть проблема — почти всех вывели теперь тестировать вверенные мне на хранение вещи не на ком, — он покосился на Тишку с Гришкой и задумчиво протянул: — Разве что…
— Рога пообломаю, — дед многозначительно покачал сковородкой.
— Юмор, дедушка Михалыч, — улыбнулся бес.
— Я от тебе хвост с пяточком местами поменяю, тады и посмеёмси.
— Всё, хватит, — прикрикнул я на старичков. — Ну, кто там у нас третьим будет? Наливайте!
Шутку не поняли, не доросли еще, а в кабинет шагнул Аристофан:
— Сбегать за самогоном, босс?
— Не сейчас. У тебя что-то срочное? Если нет — подожди немного, на тебе сигару, покури, пока я с комитетом познакомлюсь.
— Без базара, босс, — он взял сигару и отгрыз у неё кончик. — Только ты реально со мной и так знаком.
— Гюнтер? — я повернулся к дворецкому.
— Очень они просили, Ваше Величество, — Гюнтер потёр опухшее ухо. — Отличный кандидат. Деятельный, с фантазией, весьма подойдёт для ваших целей. В натуре.
— Ну-у… Ладно, давайте попробуем. Прошу садиться, комитет. Цель у нас одна: торжественно и весело отпраздновать Новый год. Я знаю, что для вас это новый праздник, но ничего сложного нет. Основные понятия, требования и традиции я расскажу, а дальше — сами придумаем. Ну, там игры всякие, конкурсы…
— На деньги, босс? — оживился Аристофан.
— На раздевание, — фыркнула Елька и пояснила: — Игры, тупорогий — енто всякие гульбища как на Купалу, когда через костёр маленько попрыгают, а потом мужики баб по кустам растаскивают и до самого утра их там и…
— Нет, — поспешно перебил я. — Не настолько радикально. Ладно, игры придумаем, а конкурсы — это такие задания, ну вроде кто быстрее что-нибудь сделать сможет, например. На ловкость, сообразительность. И небольшой приз победителю.
— Понял, босс, — солидно кивнул Аристофан. — Это типа, кто быстрее избу поджечь сможет или там, кто больше стрельцов за час завалит. Без базара, босс, пацанам понравится.
— Не совсем, но суть ты ухватил, — кивнул я, а бес горделиво приосанился. — Елька, я слышал как ты поёшь, молодец, хорошо получается. Поэтому вот, слушай внимательно.
Я вытащил из кармана смартфон и врубил заранее подготовленную песню. Елька дослушала до конца, кивнула и совершенно не фальшивя, напела: „В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла…“
— Поняла, батюшка, только мало в ейной песне жалостливости. А давай, батюшка я переделаю маленько. А пущай ёлочку спилят так же, только на ней распнут, а лучше — в зад ту ёлочку воткнут ухажёру подлому, который красну девицу соблазнил, а потом от неё к богатой купчихе убёг. А девка та в отместку купчихин двор подпалила, а от него и весь город заполыхал и остались опосля пожара только дитятки малые, да и тех звери лютые к вечеру и сожрали, мясцом сиротским потешились, а косточки малые по всему белу светушку разметали.
— Креативно, — передёрнул плечами я.
Дед с тревогой побежал проверять, как там бесенята, скрытые от его глаза спинкой кресла. Виторамус загрустил и снова стал полировать пенсне, а Аристофан поднялся:
— Схожу за самогоном, босс. Помянём детишек в натуре…
— Не надо, — откашлялся я. — И самогон не надо и песню переделывать. На, Елька, — я протянул ей листок с распечатанным текстом, — размножите сами вручную, а то мне картридж экономить надо. Раздашь всем во дворце, пусть выучат, да постараются не фальшивить. Сроку тебе — неделя. Остановлю кого в коридоре, а спеть не смогут — не обижайся тогда.
— Отдашь бесам на поругание, батюшка? — восторженно распахнула глаза Елька. — Али самому наказать захочетси?
— Агриппине Падловне нажалуюсь.