— Продавать их надумал штоле? — оживилась главбух.
— Нет, это я так, в образно-государственном смысле. С перспективой на будущее.
— Ладно, — вздохнула Агриппина Падловна, — половину казна оплатит. И не спорь, Федька! Половину пущай родители выкладывають! Казна у нас не безмерная! Всё иди-иди, мне еще годовой отчёт составлять.
Послав ей воздушный поцелуй, я живенько смотался, пока не передумала. А казна у нас хоть и не безмерная, но вполне хватит, чтобы полмира купить. Уж чего-чего, а денежек у Кощея на тысячу лет непрестанных пиров хватит. Просто должность такая у Агриппины Падловны, понимаю.
— Федька! — вдруг раздался громовой голос из бухгалтерии, и я покачнулся от воздушной волны, ударившей в спину. — А ну, подь сюды!
Ой-ёй, только бы не передумала. Я метнулся назад и был крайне поражен увиденным — главбухша, с трудом выбравшись из-за стола, старательно пыталась сделать книксен:
— Ваше… это… Федь, Величество…
— Ой, ну что вы, Агриппина Падловна, — кинулся я к ней, — а ну-ка сядьте немедленно и прекращайте уже эти церемониальные штучки! Ну как вам не стыдно? Вы же для нас как мать родная, а тут поклоны бить надумали…
— Федь… — главбух поёрзала в кресле, устраивая в нём свой необъятный… седалищный нерв. — Подумала я тута, а давай мы полностью подарки детишкам оплатим за счет казны? Чай не обеднеем. Жалко их, сопляков малых…
— Та-а-ак… И в чем подвох?
— Просьба у меня Ваше… Федя.
— Для вас — что угодно, — твёрдо заверил я, мысленно вздыхая.
— Племяшка моя… Помоги, Федь?
— Елька? А что не так? Вроде у нее все в порядке, с работой справляется, Варя её хвалит, Сидор приглядывает, да и сама довольная вон круги по дворцу нарезает, фиг догонишь.
— Не Елька, — вздохнула главбух. — Тамарка. Подросла девка, замуж пора, вот и хочу ей хорошего мужика найти.
— А у меня уже невеста есть, — лихорадочно забормотал я. — И свадьбу мы летом планируем. А может и раньше — весной или вон на Новый год как раз.
— Да тьфу на тебя, Федька! Какой из тебя жених для моей Тамарки? С кикиморой справиться, енто слабо тебе будет.
Слава богам! Блин, напугала, аж в животе заныло.
— Ну, я не против, Агриппина Падловна, только чем помочь-то могу?
— Слыхал, небось, Горох Лукошкинский жениться надумал? Баб себе из-за границ понавыписывал, скоро приедуть и будет он средь них царицу себе выбирать?
— Ну да, докладывали что-то такое… Вы племянницу Гороху подсунуть хотите?!
— А чего нет? — удивилась главбухша. — Девка она у меня ладная, хоть и масти непривычной, но на такое мужики и кидаютьси. Хорошая, пригожая, да и хозяйка знатная — сама всему обучала. А да что я тебе расписываю? Ща покажу… Тамарка! А ну рысью сюда!
В бухгалтерию зашла красна девица, ну, может и не столько красная, сколько коричневая, но высокая, фигуристая. Поклонилась низко, а потом стала, ручки сложила спереди, глазки потупила.
— А чего эта она такого цвета? — шёпотом спросил я у главбухши.
— Да сестрица моя Мушандра, спуталась с ефиопом одним знатным и получите подарочек через девять месяцев.
— А где же она в наших краях негра-то нашла? Ой, не надо, не рассказывайте, мне и своих забот хватает. А почему опять на вас дочку свалили? Везет вам — то Елька, теперь — Тамарка. А больше у вас племянниц нет?
Агриппина Падловна начала считать, загибая пальцы, но тут же спохватилась и яростно замотала головой:
— Только две енти прынцессы, а боле ни одной нет! Мушка с хахалем своим загорелым по миру гуляет — решили вона южные земли поближе рассмотреть, говорят царство там своё, за морями-окиянами оснуют… обоснуют… освоют… Тьфу ты! А мне Тамарку и подкинули.
— Понятно. А что, мне идея нравится, прикольно. Если и правда дело выгорит — поржём вволю. А ты сама, Тамара… Как по отчеству-то?
— По матчеству, — низким, но приятным голосом поправила тёмно-красна девица. — Мушандровна. Матушка у меня — Мушка, стало быть, Тамарка Мушандровна я и есть.
А верно, вечно я забываю, что у кикимор по матери всё. И по жизни по имени. Угадайте, как маму нашей главбухши звали?