Гюнтер с Дизелем скромно уселись, а Аристофан положил коробку в центр стола, сдвинув самовар к краю.
— Ага, — я опасливо покосился на неё, потом решился, постучал пальцем по крышке и немного нервно спросил: — Лиховид Ростиславович, вы там?
— Иди на хрен! — тут же послышался скрипучий голос старого колдуна.
— И вам — здравствуйте. Лиховид Ростиславович, а не хотите ли значительно улучшить условия вашего вынужденного, но совершенно справедливого заточения? Ну, там, свежие овощи на завтрак, божоле к ужину?
— Иди на хрен!
— Он же призрак, Федька, — напомнил Михалыч, — зачем ему еда?
— Верно… Может быть договоримся, Лиховид Ростиславович, а?
— Иди на хрен!
— Заклинило гада в натуре, — хмыкнул Аристофан. — Может ему в коробку перца с махоркой насыпать?
— Давайте я попробую, — предложила Олёна и наклонилась над коробкой. — Дедушка Лиховид, помогите нам.
— Олёнка? — заинтересованно прохрипел колдун и тут же залаял, как озабоченный пёс: — Моя! Моя! Моя!
Этот старый маразматик давно уже доставал Олёну повышенным вниманием, а во время почти удавшегося путча, так и вообще в деталях изложил программу кроватно-развлекательных мероприятий, которые он размечтался регулярно проводить с ней.
— Ну, помогите, а? А я вам бороду расчешу, — Олёну передёрнуло, — брови подстригу и в ушах тоже…
— Хрен вам всем! — категорически донеслось из коробки.
— Добром значится, не получилось, — констатировал дед.
— В натуре, босс, можно? — подскочил Аристофан.
— Что ты там задумал?
Аристофан выскочил в казарму и тут же вернулся с ведром в лапе. По Канцелярии разлилась такая сивушная вонь, что все дружно схватились за носы, а Михалыч вдобавок — за сковородку.
— Самогон, босс, — пояснил зачем-то Аристофан. — Пацаны давно еще его спёрли, а выпить так и не смогли в натуре. Так и стоял у нас.
— Напоить призрака собрался? — хмыкнул дед.
— Не-е-е, — самодовольно протянул бес, схватил коробку и опустил в ведро. — Такого конкретного духа никакой дух не выдержит, — скаламбурил он, растянув пасть в улыбке.
— Ну, попробуй, — с сомнением кивнул я.
— Уй-ё-о-о! — заорал вдруг Аристофан, выпустил коробку и замахал в воздухе лапой. — Больно, блин! Жжёт в натуре!
Лапа из привычно серой стала ярко-красной, а густые волосы на ней свились в спираль и задымились.
— Доставайте коробку! — заорал я. — Расплавится же в этой кислоте, а Лиховид улизнёт!
Дед ударом валенка перевернул ведро и подхватил начавшуюся обугливаться коробку полотенцем:
— Ну, Аристофан… — угрожающе протянул дед.
— А я чё, дедушка Михалыч, — завопил бес, — я ничё! Я же реально как лучше хотел! Вон, блин, даже пострадал конкретно! Босс, мне в больничку надо!
Вызвав спецов из отдела санитарии и утилизации, мы спешно покинули Канцелярию. Находиться там уже было невозможно — пролитая на гранитный пол самогонка, вошла в реакцию с камнем и успешно разъедала его, шипя и источая едкие пары.
Дизель под руку повел Аристофана в медпункт, а я махнул оставшимся:
— Пошли в тронный зал там продолжим.
Продолжить в тронном зале не получилось — там устанавливали ёлку. Ёлка была просто красавица, густая, пышная, почти под потолок, а новогодний аромат хвои так и ходил волнами по всему помещению. Распоряжалась тут Елька, вполне толково командуя сводной бригадой скелетов и бесов, припрыгивая от ажиотажа и врожденной неугомонности. У стены стояли наготове несколько ящиков с украшениями и четыре девочки Иван Палыча, явно экспроприированные Елькой в помощь.
Поощрительно помахав ей рукой, я кивнул своим:
— Пошли в Кощеев кабинет.
— Ить молодец девка, — одобрительно хекнул Михалыч, когда юная кикимора, подпрыгнув, засадила ногой расшалившегося не в меру беса.
— Ага, надо бы им премиальные не забыть выписать. Напомни потом, деда, хорошо?
В кабинете Кощея на меня сразу нахлынули воспоминания. Не пугайтесь, не буду рассказывать. Обстановка тут всегда напоминала классический кабинет сумасшедшего ученого, которым в некоторой доле Кощей и являлся. Ну, знаете, все эти колбы, мензурки, старинные фолианты, чучела странных животных, стеллажи, заставленные пыльными артефактами и всё такое. Красота. Эдакий рабочий бардак. Мне всегда тут нравилось.
Я уселся в кресло за письменным столом, Михалыч положил передо мной коробочку на полотенце, а остальные, разобрав стулья, уселись полукругом передо мной.
— Итак, — начал я, но умолк. Что-то было не так. — Итак… Чего-то не хватает, а?