По мере перечисления наших подвигов, у меня отвисала челюсть, а дед, положив ладонь на сердце, опустился на кровать и судорожно хватал воздух ртом.
— Потом, когда ваши собутыльники пошли на приступ отделения милиции, — продолжала наша вампирша, — вы, почему-то на них обиделись и вместе с дедушкой сожгли царский терем, разрушили городскую стену и стали гоняться за разбегающимися коровами из ближайшего хлева, когда он запылал от огня, охватившего весь город.
— Вот зараза, — дед выпрямился. — От я сейчас надаю кому-то по вампирской бесстыжей заднице!
— Ну, правда, Маш, нельзя же так пугать.
Маша хихикнула:
— А нечего так напиваться!
— А на самом-то деле, что было?
— А ничего, мсье Теодор, успокойтесь. Вы лежали под столом и спали как счастливый поросёнок, а дедушка Михалыч тоже хрюкал, только уже в кровати мадам Пелагеи.
— Ну, Машка, не видать тебе больше моих пирожков! — никак не мог успокоиться дед.
— И всё вы врёте, дедушка Михалыч, — томно потянулась вампирша. — И пирожки будут и оладики. Вы же меня любите, куда же вы денетесь?
— А чё у вас тут, босс? — в дверь просунулась рогатая голова Аристофана. — А можно и мне в натуре?
— Брысь все из моей спальни! Приведу себя в порядок и поговорим. И скажите же уже наконец Дизелю, чтобы генератор выключил.
— А мультики? — удивился дед.
Угу. Ты, Федька помирай от ультразвука, но мультики бесенятам обеспечь!
Через двадцать минут мы ограниченным коллективом собрались на завтрак. Олёна осталась в Лукошкино, а Калымдай с утра пораньше гонял своих парней вокруг Лысой горы с полной выкладкой. Как раз и обговорить можно свадебную тему, пока его нет.
— Дофофие фофеги, — начал я.
— Что? — дружно удивились все.
Я торопливо прожевал котлету, проглотил и начал заново:
— Дорогие коллеги. У нас проблема.
— Кто бы сомневался, мсье Теодор, — пожала плечиками Маша. — Как всегда после ваших загулов.
— Неправда, блин! — встал на мою защиту Аристофан. — У босса не каждый раз проблемы бывают!
— Спасибо, Аристофан. Машуль, не перебивай, пожалуйста, а то сгущенку не дам.
— И сало вместо оладиков есть будешь, — пригрозил Михалыч.
Маша поморщилась, но замолчала.
— Короче, — я сразу перешёл к главному, — Калымдая надо женить.
— А что он натворил, босс? — бес от удивления даже забыл запихнуть в рот кусок колбасы. — Беда в натуре…
— Почему сразу — беда? — удивилась Маша. — Свадьба — это же такой шарман…
— Племяшка нашей главбухши, не Елька, а другая — Тамарка, очень по Калымдаю страдает, — коротко пояснил я. — Да и он, я сам видел, ей знаки внимания оказывал.
— За задницу её хватал, — подтвердил дед. — А только всё равно, надо ли енто ему, внучек?
— Семья — это важная ячейка общества, дед. Ну, действительно, чего он одиноким мается? Классно же возвращаться с опасного задания зная, что тебя кто-то дома ждёт.
— А мы нашего полковника и так всегда ждём, мсье Теодор, — справедливо возразила Маша.
— Ну, это не то. А когда дома любимая, куча детишек…
— Енто да, внучек, — вздохнул Михалыч, подпихивая мне под руку бутерброды с слабосолёной осетриной. — Нравится мне, когда в доме шум и гам от ребятни, когда ступить некуда, а тебя со всех сторон за штанины дёргают, внимания требуют.
— А то у нас не так в натуре, — фыркнул Аристофан, покосившись на разбушевавшихся в кресле бесенят. — Не-не, дедушка Михалыч, я без намеков конкретно, чисто факт привёл.
— Я тебе сейчас факт между рогов сковородой приведу, — проворчал дед, но всё же смилостивился и подвинул к нему тарелку с пирожками.
— Фу с ливером, — принюхалась Маша. — Теодор, а почему вы у самого господина полковника не спросите — надо ли ему такое счастье? Вполне возможно ему достаточно по кустам с мадмуазель кикиморой периодически пофлиртовать раза три в неделю.
— Калымдаюшка наш, — вздохнул Михалыч, — шибко службой царской озабочен. Решит, что семья ему помехой будет, тогда и Горынычем под венец не затащим.
— А свадьбы тут тоже через венчания происходят? Ну, в церкви? — заинтересовался я, но после синхронного кручения пальцами у висков, поправился: — Ладно-ладно, понял. Потом разберёмся. Так что — женим Калымдая? Прошу высказываться по одному товарищи. Михалыч?
— Женим, внучек. Пущай царю-батюшке ишо калымдайчиков нарожают для службы верной, героической.