Девчонки кивнули и, перешёптываясь по своему обыкновению, вышли из зала.
— Кеша! — махнул я скелету. — Подыщи-ка мне верного и ленивого скелета.
— Клац?
— Ну, такого, который может год проваляться и с места не сдвинуться.
— Клац!
— Калымдай, надо будет тут оставить отряд небольшой на всякий случай, ну и смену ему организовать.
— Уже сделано, Федор Васильевич.
— Молодец. И еще, — я поманил его поближе и зашептал: — Казну нашли? Надо срочно организовать охрану, а то, как бы бесы наши…
— А чё сразу — бесы, босс?! — взвился возмущенный мастер подслушивания. — Да мы ваще в натуре, только одним глазком и глянули конкретно!
— Хана казне, — хмыкнул дед.
— Да без базара, босс, ты чё?! Мы чё, сявки какие у своих тырить?! По горсточке золота взяли и всё!
— Вот и надо охрану ставить, — кивнул я. — Калымдай, организуй.
В зал, цокая по гранитному полу, вбежали два скелета.
— А, Кеша. Иди-ка сюда. За прошлые и будущие заслуги, награждаю тебя верный наш скелет, почетным знаком. — Я вытащил фломастер и нарисовал на его лбу большую красную букву "К". — Вот, носи с гордостью! Всем говори, что это имя твоё, но на самом деле, это тайный знак, обозначающий Кощея нашего, батюшку, которого ты скоро освобождать будешь.
Кеша счастливый до невозможности, поклонился и подтолкнул ко мне другого скелета:
— Клац!
— Ага, вижу. Вот что, молодец, есть у нас для тебя особо важное и ответственное задание. Отличительный знак на лоб ты прямо сейчас получишь, а вот имя заслужить надо.
— Клац-клац-клац! — защелкал счастливый скелет.
— Тише-тише, — я вывел у него на лбу знак бесконечности. А что? Загадочно, символично и вообще прикольно. — Знак этот означает вечную борьбу нашу за лучшее будущее и в перспективе — построение нашего царства на всей Земле. Гордись, боец!
Мог бы скелет расплакаться от счастья — точно бы зарыдал.
— Теперь слушай задание. Сейчас наш хранитель заколдует тебя, сменив личину на большого дракона. А ты будешь лежать тут в зале и спать. Ворочайся, вздыхай, храпи и больше ничего. Лежать так тебе придется долго, может быть целый год. Справишься, боец?
— Клац-клац-клац!
— Ну, иди родимый к Виторамусу, начинайте преображение.
Я повернулся к Калымдаю:
— Я сотню скелетов привёл — в помощь твоим ребятам если что. А так, пусть тут за порядком следят, чистоту поддерживают, да прохожих отпугивают. А местных скелетов оцени — если нормальные ребята, пусть остаются нашим в помощь, ну а нет…
— Сделаем, Фёдор Васильевич.
— Ну, тогда пошли казну смотреть.
— Дельная мысль, внучек! — оживился Михалыч. — Наконец-то из тебя государственный ум попёр! Бегу-бегу, сейчас только корзинку прихвачу.
— Кошеля тебе шестипудового мало? — проворчал я, но дед, сделав вид, что не услышал, чуть ли не вприпрыжку побежал за корзинами.
— Это — казна?! — протянул я потрясенно.
Зал, ну, может быть, чуть-чуть меньше тронного был завален драгоценностями. Посредине высилась гора золота почти до потолка, с которой во все стороны лавинами и ручейками скатились монеты, целые слитки, камешки, разнообразные украшения и столько еще всякого драгоценного барахла, что просто глаза разбегались. Да и сами глаза приходилось постоянно щурить от света факелов. Не то чтобы они ярко светили, но лучики, отражающиеся от горы золота, просто резали глаза.
— Чур — я первый! — заорал я и с разбегу ласточкой нырнул в золотую гору. — У-у-у! Больно, блин!
— Государственный ум, — вздохнул Михалыч и пристроился с краю с корзинками.
— Аристофан, Калымдай, — скомандовал я, — выдать своим бойцам премию, только настрого им укажите, чтобы язык за зубами держали. Деда, позаботься о наших канцелярских и девчонкам их долю не забудь.
— И Тишке с Гришкой в натуре, — фыркнул Аристофан и едва увернулся от золотой тарелки, запущенной в него Михалычем.
— Позабочусь, внучек, даже и не переживай, — ласково протянул дед, горстями сгребая в корзинку монеты.
— Аристофан, а слабо тебе сверху съехать и не упасть? — Калымдай протянул бесу большой, золотой поднос.
— Обижаешь в натуре, — оскалился бес, выхватил поднос и полез на вершину горы.
— Ставлю червонец на Аристофана, — заявил я.
— Спасибо, босс! В натуре оправдаю! — донёсся голос издалека. — Эх, залётные-е-е!!!
Как профессиональный сноубордист, Аристофан ловко скатывался с горы золота, огибая выпирающие кувшины и рукояти мечей, но почти уже в самом низу, радостно вереща, он вписался в большой ларец и кубарем покатился по полу, веером разбрызгивая во все стороны монеты.