— Коньяком, дедушка Михалыч, — томно поправила Маша.
— Типа за успех, босс! — Аристофан отсалютовал мне стаканом.
— Мы по чуть-чуть, — смутилась Олёна.
— Нервы, — виновато вздохнул Калымдай.
— Да на здоровье, — отмахнулся я. — Заслужили, можно и расслабиться. Всё равно дел у нас больше нет. Хм-м-м… Странно как-то звучит, а? У нас и вдруг никаких дел.
— Давай к нам, босс, — Аристофан взялся за бутылку, но я помотал головой.
— Не хочется чего-то, Аристофан.
— Ты реально заболел, босс, — взволновался бес. — Тебе выпить надо срочно в натуре.
— Не, спасибо. Сейчас Кощей-батюшка отдышится, в ванной отмокнет, да пойду дела ему сдавать. А вот потом можно будет немного и накатить.
— Мы подождём, босс, — самоотверженно кивнул бес.
— Пей, не надо ждать, — я присел на лавку. — Деда, чайку бы, а?
— Со сгущеночкой, внучек? — засуетился Михалыч и тут же сам себе ответил: — С ей, проклятой.
— Чего это ты так на сгущенку ругаешься? — удивился я.
— А для порядку, внучек, — отрезал дед. — Я с тобой к Кощеюшке пойду, так и знай.
— Пойдешь, конечно, — хмыкнул я, — как же без тебя. А чего ты дергаешься, деда?
— А не знаю, — дед устало опустился на лавку, но тут же снова вскочил и зашаркал к буфету за кружкой. — Ить и правда дела у нас закончилися и что-то мне не спокойно от тишины.
— Дедушка у нас без приключений жить не может, — хихикнула Маша и решительно протянула свой стакан Аристофану.
— Ты особо на коньяк не налегай, Машуль, — попросил я. — Мало ли что…
— Да ентой вампирше чтоб напитьси, ведро такого коньяка надо, — хмыкнул дед.
— Да кто же мне столько нальёт? — загрустила вдруг Маша. — А душа просит, погода шепчет, интуиция так прямо в голос кричит!
— Какая душа у вампира? — фыркнул дед.
— Да уж какая ни есть, а моя, дедушка Михалыч, — обиделась вдруг Маша.
— Маше больше не наливайте, — попросил я. — Машуль, ты хоть морковкой, а закусывай всё же.
— Его Величество Фёдор Васильевич с господином Михалычем! — торжественно провозгласил Гюнтер, открывая дверь в новый кабинет царя-батюшки.
Сам царь-батюшка сидел в любимом кресле за письменным столом и тиранил фон Дракхена. Кивнув нам, Кощей строго указал пингвину костлявым пальцем на коврик у дверей:
— Место! Место, кому сказал!
Пингвин не шевелясь тупо и грустно смотрел на него.
— Вот паразит, — пожаловался нам царь-батюшка, — вот только что слушался, а сейчас опять делает вид, что не понимает… Место! Место кому говорю!
— А тефтельку дашь? — пропищал Дракхен.
Кощей кивнул и пингвин заковылял к двери. Став посреди коврика он выжидательно посмотрел на дрессировщика.
Кощей взял тефтельку с тарелки, покрутил её в пальцах и кинул пингвину:
— Ап!
Дракхен вытянул длинную шею, ловко поймал лакомство в воздухе и счастливо зачавкал, пуская слюни.
— Во-о-о… — одобрительно пробурчал царь-батюшка, — хорошая собачка.
— Аз есмь Змей! — пискнуло с коврика. — Дай тефтельку!
— И куда в тебя только влезает? — Кощей кинул еще одну: — Ап!
Когда и эта тефтелька была благополучно проглочена, Кощей добродушно повернулся к нам:
— Ну чего стоите? Берите стулья и наливайте.
— Угощайтесь, Ваше Величество, — я поставил на стол прихваченную из Канцелярии бутылку коньяка.
— Тебе налить, Федь? — ласково спросил Кощей. — За стаканом сбегать?
— Да сидите уж, Ваше Величество, — вздохнул я. — Сам налью.
— Оборзел Федька, — удовлетворенно кивнул царь-батюшка. — Заматерел, наглости и гонору нарастил. Ну, вылитый царь!
— Работа такая, — я принёс стаканы себе и деду и взялся за бутылку. — Давайте, Ваше Величество за ваше здоровье.
— Да чего ему сделается, — отмахнулся Кощей, с любопытством принюхиваясь к густой струйке, льющейся в его стакан. — Откормлюсь пару месяцев и за дела возьмусь… Так где, говоришь ты такой коньяк урвал, Статс-секретарь?
— Ничего я такого не говорил, — пробурчал я. — А коньяк это благодарные придворные преподнесли за благополучное разрешение проблемы.
— Ну, будем — царь-батюшка опрокинул в себя коньяк, прислушался к ощущениям и покачал головой: — Хорошо живешь, Федька. Мне такой коньяк ни разу придворные не подносили. Да и вообще не подносили никакого.
— Работать хорошо надо, — наставительно сказал дед, прикладываясь к стакану. — Хор-р-роший коньяк! Душевный…
— А я что ж, по-твоему, плохо работаю? — удивился Кощей.