— Ну что вы, Иван Палыч, — я показал Аристофану кулак. — Это у бесов шутки такие оригинальные. А возможно, они надеялись на то, что вы еще не ставили торт в печь и решили насладиться воплями Гюнтера, запекаемого живьём. Бесы…
Шеф-повар вздохнул, а я развернулся к присутствующим:
— Кухня продолжает работу, а все остальные, не причисленные к кулинарным работникам, сейчас отправляются на чистку сортиров, как потенциальные бездельники. И никаких возражений! На кухне ошиваться у вас время есть, а поработать… Куда же вы, господа?.. Ну, вот Иван Палыч, — я проводил взглядом улепетывающих с кухни креативщиков, — работайте спокойно. А на случай подобных инцидентов, я сейчас пришлю вам пару скелетов с пищалями — будут охранять ваш покой.
— Премного благодарен, Федор Васильевич, — улыбнулся шеф-повар, — однако не спешите уходить. Попробуйте-ка, — он мазнул кусочек хлеба тонким слоем соуса, — очередной вариант вашего майонеза.
— М-м-м?.. — я закинул кусочек в рот и тщательно пережёвывал, стараясь вникнуть во вкус. — О! Иван Палыч, вы — гений! Ура! Наконец-то то, что нужно получилось! Ну, всё, будет у нас настоящий оливье на новогодний стол!
— Отлично, Фёдор Васильевич, я зафиксирую этот рецепт и будем действовать строго по нему.
В коридорах сегодня тоже было оживлённо. В обе стороны сновали придворные, суетливо таща, кто стулья, кто столы, а большинство просто неслось по каким-то особо важным делам. Даже меня пару раз чуть не сбили с ног. Ладно, прощаю. В тронном зале столы уже поставили буквой "П" и сейчас накрывали их скатертью и расставляли лавки. Нарядная ёлка, хоть и не очень подходила к свадебному пиру, но смотрелась торжественно и красиво.
— Батюшка! — будто из-под земли выскочила Елька. — А не гоже так! А плакатик мы повесили, а он таперя не тот! А енто же позор на весь мир, а особливо — на твою голову, кормилец!
Я оглянулся. Ну да, "С Новым годом!" совсем уж не к месту.
— Давай, Елька, рысью, снимай эту надпись и вешай новую. Напиши… Ой, да что угодно, лишь бы по поводу. Ну, там, "Поздравляем молодожёнов" или "Тамарка + Калымдай = сто детей". Давай действуй, короче.
Юная кикимора восторженно взвизгнула, закивала и унеслась, а я, еще раз окинув начальственным взглядом зал, направился к себе в Канцелярию.
В Канцелярии Маша с Олёной тихо хихикали, зарывшись в ворох каких-то ленточек, тряпочек, бантиков и прочих женских кошмаров. Даже знать не хочу, что это такое. Остальных не было, только бесенята возмущенно скакали по моему креслу, требуя мультиков, да Дизель сидел на диване, с любопытством листая журнал "Здоровье" за 1983 год, уж и не знаю каким чудом попавший в мой фургончик. А вот Михалыч, вопреки своему обыкновению, не суетился с чашками-ложками, а мрачно сидел за столом, подперев подбородок двумя кулаками.
— Ты чего, деда? — удивился я. — Блины подгорели?
Михалыч только покосился на меня, вздохнул и не ответил. Это уже серьёзно.
— Дед, да что случилось-то? Опять я чего накосячил и не заметил, а теперь всем разгребать придётся?
— Стал бы я горевать по пустякам, — отмахнулся дед. — К твоим огрехам я уже ить и привык, почитай кажный день за тобой подчищать приходитси.
— Ну, спасибо, — обиделся я. — А чего тогда такой хмурый, будто сейф вскрыть не смог?
— Щаз и ты хмурый будешь, внучек, — пообещал Михалыч. — Ты про подарки молодым не забыл?
— Ой, блин… Забыл, деда. Так не беда, думаю. Сейчас смотаемся в Лукошкино, да подберем что-нибудь.
— Что-нибудь, это ты Кощею-батюшке будешь на день рождения дарить, а полковнику нашему надо особый подарок подыскать.
— Согласен. Тамарке-то мы какую-нибудь безделушку откопаем из тех драгоценностей, что ты в замке фон Дракхена спёр, а вот Калымдаю… А что он любит?
— Воевать он любит. Тамарку любит. Кощеюшку обожает, — начал перечислять дед, загибая пальцы, — выпить и закусить не дурак, коней любить должён, как шамахан по крови…