— Пьянь… пьяньчуги они обе… оба, мадмуазель Варя! — сдавала нас с потрохами милая вампирша. — Как я с этими паразитами тут намучалась, ты себе и представить не можешь! Подтвердите, мсье Теодор! А еще мешок яблок…
— Подтверждаю, — торопливо перебил я Машу.
— Во-о-от! — Маша покачала указательным пальцем. — А наш дедушка Михалыч — главный хулиган и алкоголик!
— И за это надобно выпить! — икнул дед. — А потом пойдём собачку какую хорошую поищем.
— Может, хватит вам? — робко спросила Варя.
— Так мы же еще фейер… фюрер… тьфу ты! Мы же еще салют не запускали! — удивился я.
— Мы же по чуть-чуть, — не меньше меня удивился дед.
— В натуре, — подполз к нам Аристофан. — Ща вмажем и дальше пойдём.
И мы пошли и добрались до самого верха, вот так-то! Не такие мы уж и пьяные были, просто устали сильно. И, кстати, дверь мы выламывать не стали — сразу поняли, что раз на люке стоит ёлка, то мы её запросто уроним вниз, если ломиться начнём. А вы говорите — пьяные… Обидно. А мы вон как о народе заботимся, праздник им портить не хотим.
И еще раз кстати — о Шмат-разуме мы почти сразу вспомнили, вот так-то. И через мгновение уже стояли в своих продуваемых насквозь костюмчиках под большой праздничной ёлкой.
— М-м-мать! — заорал Аристофан. — Холодина-то в натуре какая!
— Салют! — заорал и я, обхватывая Варюшу руками. — Запускайте уже!
Народ радостно взвыл и тут же не слабо так бабахнуло и небо раскрасилось разноцветными огнями. Гуляки заорали еще сильнее, а Михалыч тоже заорал, только прямо мне в ухо:
— Вертай нас обратно, внучек! Помёрзнем же на хрен!
Наш поредевший коллектив, едва очутившись в Канцелярии, тут же кинулся к столу.
— Всё, — прочавкал Аристофан, одной рукой держа в окорок, а другой, разливая по стаканам. — Больше типа гулять не пойдём в натуре.
— Мне больше не наливай, — предупредила его Маша. — Такой вонючий этот твой самогон… Дедушка, а подайте мне, пожалуйста, вон ту бутылочку с мозельским.
Скрипнула дверь и вошёл Дизель, неся на руках дрыхнущих бесенят.
Михалыч сразу заохал, засуетился и понёс Тишку с Гришкой к себе в комнату.
— А где мы их потеряли? — растерянно спросил я у Вари.
— Они с нами вообще не ходили, — вздохнула Варя и погладила меня по руке. — Феденька, тебе спать не пора?
Проснулись мы с Варей далеко за полдень.
Я сбегал в ванную, украдкой опрокинул там дедов антипохмелин и уже бодрячком вернулся в кабинет.
Пока Варя плескалась в ванной, дед, расставляя миски для завтрака, поведал мне последние новости:
— Всё в порядке, внучек, не переживай даже. Убитых уже похоронили, раненые все как есть в лазарете валяютьси…
— Убитых?!
— Ну а как же, внучек? — удивился дед. — Какой же енто праздник без смертоубийства? Но всё чинно, без излишеств, семь штук всего гуляк и уложили. А вот раньше бывало, как вспомню…
— Ох, ладно. А наши где?
— Да кто где, — пожал плечами Михалыч. — Машка спит еще, соня такая. Олёну еще утром бесы приволокли и в Машкину комнату кинули. — Дед захекал: — Полдворца от хохота плачет, обсуждая как Кощеюшка утром наконец-то до комнаты своей добрался, а в евойной кровати наша Олёнка бессовестно дрыхнет!
— Не прибьёт он нас?
— Не прибьёт, — отмахнулся дед. — Царь-батюшка у нас отходчивый. Это ежели бы мы ему сразу под горячую руку попались…
— А Аристофан?
— Уже умотал со своими бандитами дальше праздновать, — кивнул дед.
Варя свежая, розовая и до невозможности аппетитная, присоединилась к нам и сразу же уселась мне под бочок.
— Живой, Федька?
— Да чего мне сделается, Варюш? — затораторил я. — Да там и всего-то ничего не было, так, по пять капель чисто символически, ты же сама видела, да и то, если бы не дед с Аристофаном, я бы вообще пить не стал, а так, просто за компанию по рюмочке опрокинули.
— Во, брешет, аж завидно, — дед поставил перед нами миску вчерашнего салата. — Али тебе, девонька, чего попривычнее положить? Щей или каши?
— Спасибо, дедушка, салат тоже вкусный.
— Ага, салат — классный, — подтвердил я. — С собой в Лукошкино захватим вечером.
— А сейчас что делать будем?
— Я сейчас быстренько к Кощею смотаюсь, а потом, если захочешь, по дворцу погуляем или в цирк сходить можно.