Я зря переживал — Кощей на нас совсем не злился.
Когда я зашел к нему в кабинет, он стоял около всё той же колбы с фон Дракхеном и задумчиво раскачивался с носка на пятку.
— А, Федька? Ну, доволен своей гулянкой? Поставил-таки дворец вверх дном…
— Да я же не для себя старался. Ваше Величество, для народа, а главное — для вас.
— Ну да, ну да… Только давай больше такие масштабные гуляния не проводить. И хлопотно и дорого и голова на утро болит.
— Раз в год, Ваше Величество, — поклялся я, — на Новый год. А что это вы с Дракхеном вытворяете, если не секрет.
— Есть у меня одна задумка, Федь. Да только никак подобраться к этому гаду не могу. Вроде и выжали вы из него все соки, ан, нет, колдовством он плотно окутан. Доберусь до него — расскажу.
— А Лиховида Ростиславовича вы использовать не пытались?
— А, кстати, — кивнул Кощей. — Я с вашими гулянками совсем забыл о нём. Иди-иди, — тут же засуетился царь-батюшка и полез шарить по ящикам стола, — и куда же это я его сунул?
Увлеченная натура. Уважаю.
А, знаете, наверное и всё уже. Про самое важное — как мы во дворце Новый год встречали и маленькие и взрослые, я вам доложил. Сейчас еще немного про Лукошкино расскажу, закручу интригу на будущее в эпилоге, да можно будет и за следующий отчёт приниматься.
Итак, Лукошкино.
Домой к Варе мы заявились, как и обещали, под вечер, перенесясь с помощью Шмат-разума прямо во двор терема. Я бережно прижимал к груди ведро с оливье, Варя тащила корзинку с подарками, Михалыч на ходу расчесывал бороду, а Маша, едва опал взметнувшийся от переноса снег, кинулась на шею Кнуту Гамсуновичу, стоически поджидавшего нас на морозе.
Коротко поздоровавшись с послом, мы быстро утащили его в терем на разморозку, хотя тут больше действовала Маша, сразу же уведя посла в какую-то комнатушку, чтобы хорошенько растереть ему ноги. Ага, мы поверили, покивали и пошли проверять, как Пелагея справилась с праздничным столом.
Едва я успел оттяпать заднюю ногу запеченному поросёнку, как заявились гости.
Никита пришёл не один, украдкой разведя руками мол, попробуй, избавься от них — бугай Митька, а за ним и баба Яга, белыми лебедями вплыли в горницу. На сегодня, в честь праздника было объявлено перемирие и мы все, даже вредная Яга и интеллектуал Митька, старались вести себя прилично. Посидели мы хорошо, душевно, правда, в самом начале немного побуянил Никита:
— Гады! Сволочи! Буржуи! Митька, подымай немедля всю милицейскую сотню, а потом беги к царю — пусть войско даст с пушками! Воевать пойдём Лысую гору! Вот почему такая несправедливость?!
— Никитушка, касатик, ну успокойся ужо, — тянула его на лавку баба Яга, другой рукой пытаясь удержать Митьку, ринувшегося подымать народное ополчение. — Напишет мне Федька рецепт ентого салата, чтоб ему пусто было, да я тебе, голубь мой сизокрылый ишо и лучше приготовлю!
Немного успокоить участкового удалось подарком. Я распечатал наконец-то его сочинения и теперь торжественно протянул ему увесистую книгу в толстом кожаном переплёте. Никита был рад и даже не стал возмущаться, хотя и заметил, конечно, надпись на обратной стороне, сделанную вредным Аристофаном: "Ментовские сказки". А я вот и не заметил. Но я и не мент.
Когда Никита, немного успокоившись, вновь зачавкал салатом, в тереме наступил мир и покой. Бабка ревниво косила глазом на Олёну, пристроившуюся под боком участкового, Митька двумя руками загребал еду, Маша кокетничала с Кнутом Гамсуновичем, все время подливая вина в его бокал, Михалыч перемигивался с тёткой Пелагеей, а мы с Варей умиленно наблюдали за ними.
Посол с Машей, впрочем, скоро засобирались в Немецкую слободу, а мы с Никитой, выйдя проводить их, остановились на перекур в сенях. Курил я, а Никита только морщился и прислушивался, стоя на шухере у дверей в комнату — как бы не нагрянула тётка Пелагея с метлой и не выгнала нас на мороз.
— Слышь, Федь, — внезапно протянул он, — а что мне Олёна говорила, будто бы к лету её твой Кощей освободить собирается?
— Так и есть, — я выдохнул дым и поморщился от горечи, — при всех он пообещал. А что?
— Да ничего собственно, — замялся Никита, а потом вдруг решился: — Жениться хочу.
— О, класс! Горячо поддерживаю — Олёна у нас славная девушка.
— Угу. А ну, как не отпустит Кощей её? Криминальный элемент всё-таки, веры ему нет.
— Ты это брось, — покачал я головой. — Кощей у нас пацан реальный, слово держит без базара.
Теперь поморщился участковый:
— Ну и жаргончик у тебя…
— В натуре, — хихикнул я, а потом сказал уже серьёзно: — Не переживай, всё будет в порядке. Я на Кощея надавлю если что. Да не будет там никакого "если что", вот увидишь.