— Смотри, смотри! — пихнул меня в бок Михалыч.
Да что ж у него за манера такая?! То в лоб заедет, то в бок пихнёт, больно же!
Я завертел головой. О точно! Около царских ворот прохаживался улыбающийся участковый, вежливо кивая головой всем встречным-поперечным.
Интересно, это сам Калымдай или напарник его? Калитка заскрипела и из нее вышел… Митька! Со спящим дьяком на плече. Участковый кивнул ему, махнул рукой дежурным стрельцам и они с псевдо-Митькой резво зашагали в сторону отделения.
Мы прогулочным шагом направились за ними, стараясь всё же не отстать. До бабкиного терема от дворца было ходьбы минут пятнадцать и за весь путь никто не остановил наших диверсантов и они, преспокойно добравшись до отделения, свернули куда-то в переулочек. А еще минут через пять из переулка вышел Калымдай в уже привычном для нас облике самого обычного мужика в обнимку с другим таким же невзрачным мужичком. Они, пошатываясь и немелодично завывая про какую-то Галю, нёсшую воду, удалились в сторону дома Борова, а мы, восхищенно покрутив головами, отправились на постоялый двор. Через базар, конечно — у Маши закончились фруктовые и кулинарные припасы.
Ближе к вечеру отзвонился, ну, в смысле, связался со мной Калымдай и доложил, что дьяк лежит за овином на территории бабкиного терема, а сама бабка только что с участковым приземлилась в своей ступе.
Когда начало темнеть, мы с Михалычем пошли погулять, а Маша, обложившись пряниками, осталась в гостинице за очередным любовно-слезливым романом.
А мы не зря погуляли. Пройдясь вдоль ближайшего участка крепостной стены, мы заметили, что поверх ее расставлены стрельцы с пищалями и пушками, а фитили у них были наготове и раздуты.
Лукошкино перешло на военное положение.
Разбудил меня утром Калымдай по булавочной связи.
Доложил, что дьяк обнаружен Митькой за овином и доставлен им прямиком в отделение. Блоха благополучно сменила невкусного дьяка на более кошерного кота Ваську, слышимость отличная. Ничего интересного в тереме бабки не происходило, разве что допросили ничего не понимающего и не помнящего дьяка да отправили его вместе с боярином Мышкиным в царскую тюрьму.
Я поблагодарил Калымдая за службу и уже хотел было снова завалиться спать, как в дверь заскреблась Маша.
— Мсье Теодор, можно войти? Открывайте, я же слышу, что вы уже не спите.
Ну да, вампирский слух. Я вздохнул, оделся и открыл дверь.
— Мсье Теодор, у меня новая идея, — сходу заявила Маша. — Я буду очаровывать немецкого посла.
— Зачем?
— Ну как же! Мсье Шпицрутенберг такой душка! Очень галантный кавалер, разве вы не замечали?
— Не замечал.
— Ну, конечно, вы все мужчины такие невнимательные, ограниченные…
Грохнула дверь, отворяемая ногой деда, тащившего в руках огромный поднос, уставленный разнообразной снедью.
— Вот и доброго утречка, внучек! А ну-ка сейчас водички-то плесну, умоемся и кушать будем!
— Ага, спасибо. Деда, помогай, что-то я Машу с утра понять не могу.
— Что же тут непонятного? — всплеснула Маша руками. — Кнут Гамсунович очень обаятельный мужчина, настоящий рыцарь. И глаза у него такие… Глубокие и страстные… А кроме того, он не только посол, но и глава всей Немецкой слободы, а значит, в курсе всех дел, включая и церковные.
— Любовь зла, полюбишь и посла, — понимающе кивнул дед.
— Ах, дедушка Михалыч! Ну что вы такое говорите?! Ну, какая тут может быть любовь?! Ну а хотя бы и так, что с того? А если это два сердца встретились на краю цивилизованного мира? А если это настоящие чувства, как в романах?
У меня отвисла челюсть, а Михалыч только махнул рукой:
— Да пусть, внучек. Пусть девица наша развлекается. Тебя что, завидки берут?
— Меня?!
— Ну, вот и славно. Всё равно сейчас дел нет, пусть натомится вволю девка-то, пусть пострадает всласть.
Маша подскочила к Михалычу, подхватила на руки и закружила по комнате:
— Ах, мон шер Михалыч! Мерси, мерси! Только вы меня и понимаете!
— Отпусти, убивица! — захрипел дед в крепких вампирских объятиях.
Бережно поставив Михалыча на пол, Маша повернулась ко мне и скромно опустив глазки заявила:
— Только мне ваша помощь нужна, мон ами Теодор.
— Моя?
— И ваша и дедушки Михалыча.
Оказалось, что Маше для начала нужна была карета. И сидела бы красотка наша в этой карете и ехала бы она мимо Немецкой слободы, да вдруг из-за угла как выскочили бы два страшных злодея, да как бы напали на Машу! А тут появился бы добрый молодец… тьфу! славный рыцарь Кнут Гамсунович, да своей рапирой проткнул бы гадких бандитов и подхватил бы он милую девушку уже практически упавшую в обморок и понёс бы он её на руках своих сильных…