Хозяина расспрашивать не пришлось — внизу за столом сидел Михалыч за большим самоваром. Заметив меня, он тут же вскочил:
— А, внучек! Проснулся, милай? Пойдём, я тебе водички полью, умоешься, а там и завтрак подоспеет. Уж хозяин наш любезный расстарается сейчас. Правда, хозяин?
Мужик в фартуке часто закивал и метнулся на кухню. Запугал его, похоже, Михалыч своими шуточками.
Во дворе, вооружившись ковшиком и бадьёй воды, дед тихо спросил:
— Ты чего, внучек, рано вскочил? Случилось чего?
— Случилось. Блин, на спину не лей! Обыск у Тюри случился. Участковый со стрельцами сейчас там будет шорох наводить.
— Ох, ты ж! А мы что делать будем?
— Да ничего не будем. А что нам делать-то? Можем сходить, постоять в сторонке, посмотреть. А где Маша, кстати?
Дед хихикнул:
— А к хахалю своему, немчуре этой посольской умотала.
— Так рано?
— В ихней слободе кажное утро гимн немецкий поют хором, вот посол её и позвал вместе попеть. Да пущай резвится девка-то. Чай во дворце у Кощея-батюшки засиделася, а тут хоть душеньку отведет. А потом домой возвернётси, да еще и рыдать неделю будет по любви-то несчастной. Опять же развлечение.
Я махнул рукой. Машиной помощи сейчас не требовалось, пусть и правда свои любовные романы в реале отыгрывает, пока возможность есть. Может меньше капризничать будет.
За завтраком мы решили всё-таки прогуляться до дома Тюри, посмотреть, как там участковый с бабкой командуют. Однако туда мы так и не дошли, застряв на базаре.
Мы пылили по базару, уворачиваясь от навязчивых торговцев, старавшихся всячески впихнуть нам свои эксклюзивы, как вдруг дед дёрнул меня за рукав:
— Смотри-ка, внучек, уж не поп ли басурманский там шастает-то?
Я глянул в указанную сторону. Точно, пастор.
Швабс торопливо вошел в большую лавку с вывеской «Торговый дом „Аксенов и сын“».
— Давай, Михалыч поближе подойдем.
Вдоль торгового заведения была прибита доска, образовывающая вполне приличную лавочку, на которую мы с дедом и уселись. Михалыч тут же вытащил из кошеля небольшое вышитое узорами полотенце и, расстелив его на лавочке, махнул пробегавшему мимо пареньку с лотком:
— Эй, малой, что у тебя там вкусного?
— Пирожки с капустой, — затараторил малец, — расстегаи с визигой, пироги с яблоками, печенью, ливером, пирожки с яйцом и луком, свежие, только-только из печи!
— Тащи сюда.
— Дед, мы же только что завтракали! Ну, куда ты накупаешь-то?
— Тихо, внучек, — прошептал Михалыч. — Для отводу глаз это. Глянет кто, а тут два работничка перекусить сели и внимания не обратят.
А верно, молодец дед.
Минут через десять пастор, явно в крайнем раздражении, выскочил из лавки в сопровождении довольно колоритной личности, чья национальность моментально угадывалась по черной шляпе с широкими, слегка обвислыми полями, пейсами, свисающими из-под неё, да характерным носом.
Парочка остановилась недалеко от нас и нам было прекрасно слышно их беседу.
— Херр Шмулинсон, мне необходим всего драй штуки шварц шёлк и фир штуки шварц бархат, ферштейн? Вы мне продавать материя, а я платить деньги!
— Ви хотите дать мне денег? О ви таки сделали мой день! Только скажите бедному еврею, зачем пастору такой замечательной религии захотелось иметь так много черной материи? Ви решили стать моим конкурентом? Да ради бога! У вас такая большая церковь, столько много места… Хотите я найму бригаду плотников и мы с вами наладим целое производство на такой большой площади? «Абрам и Швабс. Похоронные услуги», это звучит, согласитесь!
— Найн! Ви продавать, я покупать!
— Ну, хорошо-хорошо, пусть будет по-вашему. Только не говорите потом, что я вам не предлагал! А ведь мы могли бы иметь хороший гешефт, нет? И даже расходы поделим поровну. Всё равно нет?
— Найн! Мне нужен шварц материя! Шнель, шнель!
— Все торопятся, все куда-то спешат… Ви посмотрите на этих людей, — херр Шмулинсон обвёл рукой вокруг. — Они тоже спешат. И что? Эта спешка сделала их богаче? Они бегут, спотыкаясь о золотые слитки? Или где-то раздают бесплатные пряники, и они торопятся занять очередь за ними? Зачем торопиться, дорогой господин Швабс? Если ви так побежите, то не дай бог запутаетесь в своей чудесной рясе, упадёте и придётся тратиться на лекарства. А ви знаете сколько сейчас стоит даже простая валерьянка? О, я расскажу вам, сколько она стоит!
— Херр Шмулинсон, — перебил его пастор, подпрыгивая от нетерпения. — Ви продавать мне или найн?
— Ну, зачем найн? Что ви за слово такое полюбили — найн? Вам становится тепло, когда ви так говорите? Или пополняется казна вашей уважаемой церкви?