Мелко дрожа, женщина осела на пол. Генерал уже подал знак уводить ее, как пленник снова заговорил, растягивая слова:
— Неужели вы сами не стали счастливее после того, как я избавил вас от необходимости выхаживать больного ребенка? Это так утомительно и печально. Вы должны сказать мне спасибо.
Славию с караульным пришлось силой удерживать женщину от «благодарности», в качестве которой она намеревалась свернуть пленнику шею. Генерал силой вытолкнул ее за дверь, приказав немедленно отправить несчастную мать к врачу. Видимо привести женщину сюда было не самой лучшей идеей. Попытку достучаться до инспектора Канцелярии можно считать провалившейся. А так хотелось проверить, есть ли в этом парне еще сочувствие и человечность...
— Почему вы не ушли с остальными двумя, генерал? — тихо спросил узник, стоило им остаться вдвоем.
— Откуда ты узнал, что я здесь?
— Таким тварям, как я, не нужны глаза, чтобы видеть, — передразнил он и зловеще усмехнулся он. — Но должен признаться, что ждал вас позже. Так что, можете считать, я разочарован.
Генерал поежился, отступив назад. «Это всего лишь подросток», — подумал он, пытаясь взять себя в руки.
— Как мне тебя называть? Защитник? Не слишком ли пафосное имя ты себе выбрал, мальчик?
— Я не выбирал ни одно из своих имен, — равнодушно отозвался инспектор.
— Может, мне стоит тогда называть тебя так, как нарекла тебя мать? — генерал выдержал паузу. — Йон?
Если инспектора что-то и задело, то виду он не подал. Лишь коротко повел плечами, словно показывая, что ему все равно, кто и как его называет.
— Мы знаем о тебе все, Йон. Никто не винит тебя. Тебе много пришлось пережить. Мы хотим помочь тебе стать прежним.
— Прежним?
— Таким, каким ты был до Канцелярии.
— То есть, десятилетним пацаном, шарахающимся от собственной тени и цепляющимся за материнскую юбку? – с издевкой уточнил заключенный.
— Я не об этом. На твоих глазах творились жуткие вещи.
— Видимо слухи о моих страданиях сильно преувеличены. — отрезал Йон, резко тряхнув головой, отчего шейный браслет надрывно звякнул.
Генерал, нахмурившись, откашлялся и решил зайти с другого конца:
— Тогда зачем ты пришел к нам?
Юноша замолчал, обдумывая ответ:
— Я шел не к вам, — наконец сказал он. — У меня не было определенной цели.
— Ты сказал, что твой учитель не будет тебя искать.
— Не будет, — тихо-тихо произнес юноша.
Славий ждал продолжения, но больше Йон говорить на эту тему, очевидно, не собирался.
— Сегодня мы потеряли связь с нашим человеком в канцелярии.
Парень издал сдавленный смешок.
— Вы хотите, чтобы я узнал, что с ним? Ну же, не стесняйтесь, назовите имя, и я с радостью свяжусь с учителем и справлюсь о судьбе шпиона.
Генерал постарался не обращать внимания на наглый сарказм:
— Я хочу, что бы ты сотрудничал с нами. Ты не оказал никакого сопротивления при задержании и покинул канцлера. Мы все надеялись, что…
— Вы опоздали.
— Что?
— Вы спрашивали меня про вашего шпиона. Так вот, вы уже опоздали.
Глава 1
Йон был одним из первых учеников в классе. Ему нравилась благосклонность, с которой к нему относились учителя. Когда мальчик входил в здание школы, охранник приветливо улыбался ему и желал доброго дня. Даже если Йону хотелось спать или настроение было неважным, он всегда здоровался и перекидывался парой фраз.
Вежливость и учтивость не стоили ничего, зато он в любой момент мог раскрутить добродушного седого мужчину на ключи от свободного кабинета или несвоевременную отлучку из школы.
«Лига демократических республик: свобода выбора и равенство», — эти слова, начертанные красным цветом, были первым, что Йон ежедневно видел внутри. Иногда, глядя на яркие буквы, он испытывал гордость, иногда глухое раздражение. Свободу выбора не мог отменить никто. Он мог выбирать педагога, программу, даже перевестись в другую школу. Но почему-то отказаться от еженедельного общения с психологом, положенного каждому до достижения определенного возраста, он не мог. Как не мог сделать множество других вещей. «Свобода выбора и просто свобода – это разные вещи» - частенько думал он, проходя под неизменным девизом, украшавшим высокую арку. Дальше, сверив по гаджету расписание, он шел на уроки. В классах Йон садился рядом со своей лучшей подругой Дорой, и день проходил своим чередом. Так было всегда. Школа — утром, вечером — жилой корпус.