В жизнь Нового Бангора он окунулся мгновенно, сам того не заметив.
Спустя каких-нибудь десять минут Герти уже чувствовал себя так, словно провел здесь целый год. И весь этот год он уворачивался от портовых рабочих в грязных робах, норовивших огреть его связками ржавого лома, перепрыгивал мазутные лужи и лавировал между пыхтящими грязным паром гусеничными погрузчиками. Здешний порт совершенно не отличался от знакомых ему портов Англии, он был беспорядочен, грязен и суетлив. Он походил на бродягу – тот особенный тип бродяги, что подвизается на сезонных работах и имеет обыкновение производить впечатление упорно и даже напряженно работающего, но на деле тратящего больше сил на видимость работы, чем на саму работу.
На будущее Герти наказал себе начать путевые заметки со слов «Порт Нового Бангора жил своей особенной жизнью…» – и даже попытался мысленно сплести первые несколько предложений, но скоро бросил эти попытки. Когда двигаешься в лихорадочном и быстро меняющемся узоре из человеческих тел, сложно мыслить гладкими книжными строками.
Ничего, у него будет еще время после того, как схлынет накипь первых впечатлений, багаж будет распакован, бумаги оформлены, а ужин съеден. Не случайно в его саквояже помещались три толстых разлинованных блокнота для записей и набор американских чернильных ручек «Уотермэн». Для себя Герти уже решил, что будет исписывать по странице в день. Страница – всего лишь две-три сотни слов, не так уж и много.
На прежнем месте работы, в лондонской канцелярии мистера Пиддлза, сослуживцы уверяли, что у мистера Уинтерблоссома из отдела документооборота весьма легкое перо, вот и будет возможность это проверить. Сначала, наверно, будет получаться неуклюже, но упорная работа – залог успеха. Уже через пару месяцев можно будет попробовать послать что-то из заметок о колониальной жизни в «Атенеум»…[6]
Задумавшись о записях, Герти не заметил, как налетел на матроса. Это было бы сложно, занимай тот вертикальное положение подобно прочим. Однако матрос полулежал на груде каких-то канатов, легкомысленно вытянув ноги в вонючих стоптанных веллингтонах[7]. Герти зазевался и прошелся прямо по ним, в придачу зацепив матроса углом чемодана по уху.
Сизое то ли от грязи, то ли от копоти лицо матроса мгновенно налилось зловещим багровым цветом.
– Киа экара пару![8] – рявкнул тот так, что Герти чуть не отшвырнуло, подобно мошке от паровозного ревуна. – Глазами шарь, куда плывешь! Ногами на рабочего человека… Рыбы, что ли, объелся? Шляпу нацепил и идет!..
Герти не стал останавливаться, но идти на всякий случай начал быстрее. Вне сомнения, некоторые элементы английской культуры проникают в глухие уголки Тихого океана быстрее, чем блага цивилизации и технического прогресса. Ругаться с портовыми грузчиками с тем же успехом можно где-нибудь в Портсмуте. Кроме того, Герти не без оснований опасался того, что у подобных людей грубость словесная редко расходится с делом. И, судя по жилистому и тяжелому, как старая коряга, телу матроса, дело могло принять дурной оборот.
Нет, прочь из порта! Прочь от моря, от его изъеденной тысячами перьев романтики, вездесущего запаха гниющих водорослей и дымящих котлов! Про море пусть пишут молодые недоумки с чахоточным румянцем, воспевающие сладкую, как розовое шампанское, юность рассветов над океанской гладью. Он, Гилберт Натаниэль Уинтерблоссом, порядком хлебнул этого моря за последние четыре недели и нашел его утомляющим.
Вперед, к каменным устоям цивилизации и ее порочным отпечаткам в виде мощеных улиц и уютных ресторанов, где можно съесть сочный бифштекс и выкурить трубку! Долой застоявшуюся рыбную вонь!
К рыбе за последние четыре недели у Герти накопился приличный счет. Дело в том, что на борту «Мемфиды» по какой-то так и не выясненной им причине рыбу подавали с удручающим постоянством. Герти всегда считал, что не имеет ничего против морской кухни, но путь из Лондона в Новый Бангор заставил его в этом усомниться самым серьезным образом. Прежде он был не прочь съесть ломтик хорошо прожаренной стерляди с лимоном или отведать свежей форели, особенно с подходящим гарниром. Однако же камбуз «Мемфиды» по какой-то причине из всех рыбных блюд мог предложить своим пассажирам только тушеную макрель, что и совершал – с обескураживающей настойчивостью.
6
«Атенее´ум» («Атене´й») – британский литературно-художественный журнал, издававшийся с 1828 по 1921 год.
7
Веллингтоны – сленговое название резиновых сапог, произошедшее от армейских сапог, введенных герцогом Веллингтоном.