— Не смог найти финансистов для своего детища? — понимающе кивнул Герти.
— Не смог найти ни единого человека, полагающего это возможным. Джордж Буль[121], британское светило математики, называл эксперименты Неймана в логике бессмысленными забавами, а Феликс Клейн[122] разгромил все его изыскания в области автоморфных функций. Некоторое время Нейман пытался найти единомышленников в Италии и России, но в восемьдесят пятом году был вынужден оставить Европу.
— Только лишь из-за того, что не смог найти единомышленников? — недоверчиво уточнил Герти. Ему сложно было представить, что профессор европейского университета мог решиться на подобную авантюру. И что не сбежал из Нового Бангора без оглядки, обнаружив, что происходящие на острове события зачастую имеют мало общего с какой бы то ни было логикой.
— Были и другие причины, — неохотно сказал мистер Беллигейл, — Профессор отличался весьма специфическими взглядами и в некоторых прочих предметах.
— О боги.
— Это зачастую бывает с выдающимися людьми. Как, например, с Джордано Бруно.
— Профессор взялся за философию?
— Именно. Он полагал философию математической дисциплиной, неразрывно связанной с логикой. И даже успел разработать несколько интересных философских концепций.
— Вероятно, они тоже опередили своё время? — предположил Герти.
— Быть может. Я не вдавался в подробности. Знаю лишь то, что эти концепции окончательно испортили его реноме[123], как выражаются французы. Кроме того, его чуть не отлучили от церкви.
Герти присвистнул.
— Воистину, талантливый человек.
— Некоторые клерикалы посчитали, что теории Неймана далеко выходят за рамки математики и философии, вторгаясь в области морали и религии. Впрочем, ничего конкретного я вам сообщить не могу, полковник. Дело быстро замяли, а я слабо интересуюсь европейской теологией.
— Понятно, отчего он перестал быть желанным гостем в европейских университетах, — заметил Герти, — Но Полинезия?.. Не слишком ли он переусердствовал в попытке убраться подальше от церкви и коллег-недоброжелателей?
Мистер Беллигейл щелчком длинных пальцев сбил с лацкана какое-то извивающееся насекомое.
— Про него в своё время рассказывали много слухов не самого лестного содержания. Обвиняли, к примеру, в любви к спиритизму и оккультизму.
— Спиритизм научно обоснован! — поспешил сказал Герти, — Мне приходилось читать весьма убедительные статьи на этот счёт. Даже сэр Конан Дойль считает его научно доказанным. Но оккультизм…
— Полагаю, всего лишь нелепые домыслы. Профессор Нейман, без всякого сомнения, был чудаковат, но не безумен. Я знаю это наверняка, поскольку в течении нескольких лет постоянно с ним общался.
— Он сам вызвался построить на острове счислительную машину?
— Да, это был его прожект. Крайне дорогой, крайне странный, но мы с мистером Шарпером сочли возможным пойти на некоторый риск. И не имели повода пожалеть об этом. До сегодняшнего дня.
— Профессор Нейман был главным проектировщиком?
— Я бы сказал, единственным. На острове не нашлось ни единого человека, который смог бы в полной мере усвоить его математические выкладки. Мне даже кажется, что не нашлось бы таких и в Европе. Слишком смело, слишком парадоксально… Разумеется, вся система монтировалась силами техников Канцелярии. У нас есть самые подробные и детальные схемы всех паропроводов и узлов, но не более того. Профессор Нейман был единственным человеком, который был способен понять, как работает его машина.
— Вы строили то, чего сами не понимали? — недоверчиво спросил Герти.
Его слова вызвали на лице мистера Беллигейла странное выражение, которое сложно было трактовать из-за неверного освещения.
— Любой деревенский мясник знает, как устроена корова, но попросите его объяснить принципы работы её органов, и он неизбежно сядет в лужу. Все узлы «Лихтбрингта» были понятны сами по себе, но в совокупности, будучи соединены воедино, они представляли собой нечто… крайне сложное.
— А теперь профессор пропал.
— Полгода назад.
— Бесследно пропадают лишь носки и запонки, — пробормотал Герти, — Но не люди. Не мог же он покинуть остров?
— Он не покидал острова, — твёрдо сказал мистер Беллигейл, — Это точно установлено. Ни морем, ни воздухом, ни каким бы то ни было способом. Но и на острове его нет. Мои крысы перекопали каждый дюйм, но без малейшего успеха. Ни единого следа.
— Похищение?
— Маловероятно. В его опустевшей квартире не было следов борьбы. В один прекрасный день он попросту вышел и не вернулся. При нём не было ни денег, ни вещей. Он не захватил даже чековой книжки или очков. И больше его никто не видел.
121
Джордж Буль (1815–1864) — английский математик и логик, один из основоположников математической логики.