«Две крысы лучше, чем она крыса», — с мрачной усмешкой подумал Герти.
— Могу я идти? — осведомился он с достоинством.
Мистер Шарпер улыбнулся, его глаза на мгновение подёрнулись дымкой, совершенно скрывшей их притягательное и вместе с тем губительное изумрудное сияние.
— Удачи, полковник. Я распоряжусь на счёт транспорта.
Слову секретаря Канцелярии можно было доверять. Своё обещание на счёт транспорта он сдержал самым настоящим образом.
Когда получасом позже Герти вышел из здания, его уже ждал деловито пыхтящий локомобиль с мистером Беллигейлом за рулём. Новенький «Тревитик» не шёл ни в какое сравнение с разбитыми городскими парокэбами, стонущими на тысячу ладов и кашляющими паром из дюжин пробоин. Блестящий и чёрный, как концертный рояль, смазанный перед выступлением, он был создан для скорости и, вместе с тем, нёс в себе какую-то мрачную торжественность, свойственную всему тому, что состояло на службе при Канцелярии. Из высокой, непривычно изогнутой трубы вытекал тёмно-синий язычок дыма, отчего Герти сразу подумал о крематории.
— Экипаж подан, — мистер Беллигейл поднёс ладонь к полям шляпы, — Садитесь, полковник.
— Если вы не против, подождём моего референта. Он уже идёт.
Мистер Беллигейл некоторое время наблюдал за приближающимся Муаном.
— Не много ли официоза для частного визита? Вы, я, ваш референт… Это уже получится какое-то выездное заседание.
Герти натянуто улыбнулся.
— Привык к его обществу. Никогда не знаешь, когда понадобится помощь. Заточить карандаш или…
— Или сломать кому-то хребет, — улыбка мистера Беллигейла была столь остра, что её саму можно было использовать для заточки карандашей вместо бритвенного лезвия, — Надеюсь, он поместится на заднем сиденье.
Муан поместился, хоть «Тревитик» и издал жалобный скрип своими рессорами. Герти занял место по правую руку от водителя. Мистер Беллигейл тронул бронзовый рычаг, управляющий дросселем, увеличивая давление пара в котле. Спустя полминуты локомобиль двинулся с места и стал проворно набирать скорость. Расположенная позади машины массивная топка едва слышно шипела, лязгали под днищем какие-то шестерни, из трубы вырывался угольно-чёрный дым.
Герти никогда прежде не приходилось передвигаться с таким комфортом, на собственном транспорте Канцелярии. Но даже несмотря на превосходные сиденья, подпружиненные и оббитые кожей, он ощущал себя неуютно и скованно, хуже, чем если бы трясся на древнем разбитом парокэбе. Даже бьющий в лицо ветер не освежал. Слишком тёплый даже по меркам Нового Бангора, он пах пылью и казался густым, душным, насыщенным влагой настолько, что его, казалось, скоро придётся пить, а не вдыхать. Однако небо по-прежнему оставалось безоблачным.
— Чудная погода, — заметил Герти вслух, чтоб разговорить водителя.
— Чудная, — согласился мистер Беллигейл, не отрывая взгляда от дороги.
Послушный его руке локомобиль катился мягко и уверенно, легко закладывая повороты и поскрипывая металлом. Вёл он так же, как делал все прочие служебные дела, предельно аккуратно и педантично. Он выдерживал постоянную скорость, останавливался, пропуская встречные автомобили, и совершенно не пользовался клаксоном. В клаксоне не было нужды. Едва увидев зловещий чёрный блеск локомобиля Канцелярии, пешеходы сами спешили освободить проезжую часть. В другой ситуации это было бы чрезвычайно удобно, дороги центральных районов вроде Майринка часто оказывались забиты так, что водителям приходилось нещадно нажимать на клаксон. Но сейчас это не казалось Герти весомым достоинством. Сидеть в локомобиле Канцелярии, ловя со всех сторон насторожённые, испуганные, хмурые и презрительные взгляды, оказалось столь же неудобно, как сидеть на грубо сбитом стуле, полном заноз, даром что сиденья локомобиля были обтянуты превосходной кожей.
— Ветер как будто усиливается.
— Похоже на то, — согласился второй заместитель.
— Я слышал, ночью обещают грозу.
— Вполне вероятно.
— Говорят, здесь иногда ужасные грозы, особенно летом.
— Наверняка можно сказать и так.
— Но что-то не похоже, чтоб собиралась гроза. Небо ясное.
— Совершенно ясное.
— Наверно, не будет никакой грозы.
— Наверно, не будет, — подтвердил мистер Беллигейл.
Разговорить его, применяя бесхитростные, принятые среди обычных людей, способы, оказалось невозможно, они попросту не действовали. Тем не менее, Герти ощущал мучительное томление.