— Нет, позвольте, я всё-таки… Одну минуточку… Как-то невежливо с моей стороны…
Питерсон долго не мог успокоится, видимо, нервное напряжение требовало выхода. Поминутно извиняясь, роняя чашки, спотыкаясь и прищемляя пальцы, обжигаясь о чайник, он с грехом пополам вытащил из шкафов всё съестное, что мог обнаружить на кухне. Трапеза выглядела не по меркам скромной, Питерсон смущался и бормотал что-то про неважное пищеварение. От пудинга несло подкисшим хлебом, холодная телятина без горчицы и подавно не возбудила в Герти аппетита. Пожалуй, ни одно яство в мире сейчас не могло бы вызвать у него чувства голода. Зато он в полной мере ощущал другое чувство, похожее, тоже неприятно сосущее в животе.
— Сядьте! — потребовал он, не выдержав, — Перестаньте хлопотать. Мы явились не за обедом, а по важному делу!
— Конечно, конечно… — Питерсон преувеличено бодро потёр руки и заставил себя сесть в потёртое кресло напротив гостей, — В таком случае я готов отвечать на ваши вопросы. Без протокола, насколько я понимаю?
— Без, — подтвердил мистер Беллигейл, — Как я уже сказал, это скорее частное дело, чем Канцелярское. И, поскольку дело это, судя по всему, больше касается полковника Уизерса, я бы предложил ему задать первый вопрос.
— Охотно расскажу всё, что знаю, — Питерсон доброжелательно улыбнулся Герти, — Я весь во внимании. Задавайте вопрос.
«Если предположить, что я каким-то чудом покину остров, есть ли у меня шанс сохранить рассудок?» — уныло подумал Герти.
Вопросов было слишком много. Они цеплялись друг за друга лебедиными шеями, как рыболовные крючки, и образовывали такие запутанные скопления, что решительно невозможно было выудить хотя бы один. Но с чего-то надо же было начинать?.. Герти набрал воздуха в грудь.
— Вчера вечером в Редруфе в меня стрелял джентльмен. Очень похожий на вас. Это были вы?
— Нет, — быстро сказал хозяин дома, — Клянусь всем на свете, я ещё не рехнулся, чтобы стрелять в клерка Канцелярии.
И он опять не врал. Нервничал, храбрился, выпячивал подбородок, но не врал.
Герти сделал ещё несколько глубоких вдохов. Спокойно, Уинтерблоссом. Если этот тип лжёт, полагаясь на свой непревзойдённый актёрский талант, череда логических вопросов всё равно вынудит его совершить ошибку.
— Вам известно, кто в меня стрелял?
Питерсон потёр шею, словно находясь в некотором затруднении.
— Могу лишь предположить, что это был кто-то из моих клиентов.
— Вот как? Отлично, — Герти воспрял духом. Хоть что-то в этой безумной истории стало обретать черты! — Ваши клиенты меня весьма интересуют. Какой у вас род занятий, мистер Питерсон?
Неудавшийся убийца смущённо улыбнулся.
— Я думал… Я полагал, вы знаете…
— Не уклоняйтесь от ответа! Чем вы занимаетесь?
Питерсон смутился ещё больше.
— Я шлюха.
— Что?
Герти почувствовал, что покрывается лёгким румянцем. Это вышло как-то непроизвольно, но ничего поделать с собой он не мог.
— Простите, я не совсем…
— Ну… — Питерсон смущённо уставился в пол, — Я торгую собой за деньги.
Несмотря на величайшее замешательство, которое охватило Герти, он испытал одновременно и изрядное облегчение. Хоть что-то в этой безумно скроенной истории сделалось понятным и объяснимым! По крайней мере, сделалось ясно, отчего этот несчастный обитает в полузаброшенном доме вдалеке от людской суеты, отчего боится пересудов за спиной, настолько, что даже не держит прислуги. И откуда у него при этом капитал, достаточный для приобретения подобного дома.
Герти испытал по отношению к Питерсону одновременно и отвращение и сочувствие. Ему приходилось слышать о подобных джентльменах ещё в Лондоне. Тема эта, хоть и табуированная, всё же просачивалась, а в канцелярии мистера Пиддлза никто не был против в свободную минуту потрепать языком. Так что Герти отчасти был в курсе незавидной жизни городских проститутов, хоть и благоразумно не выяснял подробностей.
Впрочем, Питерсон не походил на несчастное голодное существо, вынужденное продавать своё тело за гроши. Скорее всего, он обслуживал клиентуру побогаче, из приличного общества. Это тоже было не в новинку.
— Я понял род ваших занятий, — сдавленно пробормотал Герти, быстро теряя охотничий пыл, — Значит, вы по роду службы часто общаетесь с… дамами.
— Ну почему же? — искренне удивился Питерсон, — Среди моих клиентов больше всего мужчин.
Судя по ощущениям в области шеи и щёк, лёгкий румянец Герти стремительно перетекал в явственный багрянец, свойственный состоянию глубочайшего конфуза.