— Да. Изгарь был необычно возбуждён и нервозен. Дёргался, словно его жгло изнутри, уж простите за каламбур.
Герти каламбура не понял, но и не пытался.
— Но вы не обратили на это внимания?
— Работа была выполнена, мне оставалось лишь рассчитаться с ним. Кроме того, подобное поведение для угольщиков едва ли можно назвать странным. Я, помнится, подумал, что он, утаив от меня пару фунтов из вашего бумажника, поспешил купить себе порцию рыбы… Некоторые сорта дают похожий эффект. Какой спрос с угольщика…
— И верно, — сказал Герти, не задумываясь, о чём говорит, — Значит, мне остаётся только отыскать в Новом Бангоре мистера Изгаря и хорошенько его расспросить. Один угольщик на триста тысяч живых душ! Недурной расклад.
Брейтман лишь развёл руками.
— Больше ничем помочь вам не могу. Только лишь пожелать удачи. И ещё наискорейшей возможности вернуться домой. Думаю, мы все вздохнём с облегчением, когда вы получите обратный билет. Новый Бангор перестанет лихорадить и жизнь вернётся к нормальное, почти не искажённое влиянием хаоса, русло. Вы же…
Герти безотчётно улыбнулся.
— Клянусь, что отныне не покину Лондон, даже если мне будут предлагать должность секретаря в любой части света! Пожалуй, с меня хватит приключений.
Брейтман отчего-то хмыкнул. Как если бы не вполне разделял чужой энтузиазм. Тщательно стряхнув крошки с ладоней, он откинулся в кресле.
— Моё общество вам уже не требуется, мистер Уинтерблоссом. Если вы не возражаете, я вернусь к своей привычной жизни. Здесь, конечно, очаровательно, но я и так провёл здесь излишне много времени. Моему научному институту это и без того влетит в копеечку.
— Погодите! Вы уходите?
— Даже властелинам времени иногда приходится спешить, — улыбнулся Брейтман, устраиваясь поудобнее, — К тому же, после нашей с вами беседы у меня появилась одна любопытная мысль. Стоит её проверить.
— Стойте! — не выдержал Герти, — Останьтесь! Вы ещё многое должны мне рассказать!
— До встречи, мистер Уинтерблоссом. Если вам удастся разделаться с Бангорской Гиеной, позовите меня. С радостью выпью с вами кружку стаута на прощанье, прежде чем вы покинете остров. За счёт мистера Питерсона, конечно…
Глаза Брейтмана закрылись, голова безвольно запрокинулась, по пальцам прошла коротка дрожь.
Не отдавая себе отчёта, что делает, Герти схватил его за плечи и несколько раз сильно встряхнул. Без толку, голова болталась на шее, как перезрелый плод, губы едва заметно трепетали.
Единственный человек, понимавший, что происходит в Новом Бангоре, судя по всему, уже плыл по невидимому течению, отдаляясь от кресла, в котором сидел, на десятилетия и века…
— Не смейте уходить! — Герти едва не залепил пощёчину безвольному телу, — Не смейте бросать меня вот так!
Ресницы Брейтмана задрожали, веки внезапно распахнулись, ярко-голубые глаза уставились на Герти в немом удивлении.
— Ч-что такое?
— Хотите, чтоб я в одиночку охотился на Бангорскую Гиену? А сами бежите?
— Простите, полковник Уизерс, я не совсем… — Брейтман закашлялся, — О чём вы?
В его движениях было что-то странное, они казались разболтанными, лишёнными привычной чёткости. Даже взгляд изменился. Глаза, оставшись голубыми, потеряли уверенность и свойственную им прежде насмешливость. Взглянув в них единожды, Герти сразу понял, что случилось.
Брейтман перестал быть Брейтманом. Вместо него в кресле восседал немного удивлённый, немного смущённый и немного сбитый с толку Питерсон.
— Всё в порядке, — Герти заставил себя улыбнуться в ответ, — Мы с мистером Брейтманом славно побеседовали. Будьте уверены, Канцелярия оплатит счёт за потраченное вами время в полном объёме.
— Рад помочь Канцелярии, — Питерсон со вздохом приложил руки к животу, — Скажите, пожалуйста, он не очень налегал на еду? У меня непривычное чувство тяжести в желудке… Надеюсь, этот пройдоха не добрался до бисквитов? Он же знает, у меня неважное пищеварение…
— Н-нет, я не заметил.
— Вы уверены?
— Нет, он вёл себя крайне благоразумно. У меня ещё будет возможность с ним увидеться?
— Разумеется, в любое время. Моя дверь всегда открыта для служащих Канцелярии!
— Не сомневаюсь, — пробормотал Герти, пряча бумажник и нахлобучивая котелок, — Желаю приятного дня, мистер Питерсон. И спокойных клиентов.
Мистер Беллигейл ждал его на крыльце. Худощавый, неподвижный, стоящий в неестественно прямой для живого человека позе, он напоминал огородное пугало, разве что одет был неуместно — едва ли кто-то пожертвует пугалу такой хороший, пусть и траурного цвета, костюм.