— Я прибыл по вопросу службы.
— Присаживайтесь.
— Благодарю.
Кресло для посетителей здесь было всего одно, кожа на нём потёрлась, а местами и потрескалась. Но Герти старался не ёрзать в нём.
— Вы хотите служить в канцелярии?
Герти померещилось, что в мёртвом и невыразительном взгляде второго заместителя на миг мелькнуло что-то сродни удивлению.
— Так точно, — по-солдатски отозвался Герти, но быстро попытался взять нужный тон, непринуждённый и спокойный, — Я откомандирован в Новый Бангор из лондонской канцелярии мистера Пиддлза. Возможно, он вам знаком.
— Нет, — безразлично произнёс второй заместитель, не меняя выражения лица. Герти он рассматривал с выражением человека, изучающего новый, но, в сущности, ничего интересного собой не представляющий, документ.
«Жуткое лицо, — подумал Герти, не зная, что ещё сказать, — Демон ледяной пустыни. Абаддон. Такой, пожалуй, проглотит и не заметит…»
— Дело в том, что произошёл досадный казус. Я… У меня были украдены бумаги. Я, пожалуй, сам виноват, не проявил должной осторожности. Боюсь, я оказался немного рассеян, за что и поплатился. Проще говоря, я оказался в Новом Бангоре совершенно без документов, удостоверяющих мою личность и цель прибытия. Это очень неудобная ситуация, согласен, но, полагаю, она может разрешиться при вашем участии, на что я со своей стороны чрезвычайно надеюсь.
Мистер Беллигейл сплёл пальцы в замок. Мистер Беллигейл поправил на рабочем столе пресс-папье, так, чтоб оно лежало идеально ровно, сообразно углам самого стола. Мистер Беллигейл поправил пенсне. Мистер Беллигейл отдёрнул белоснежную манжету. Мистеру Беллигейлу, кажется, было решительно безразлично, о чём говорит человек в его кабинете.
— У вас нет документов, мистер… э-мм-м-ммм…
— Уинтерблоссом. Совершенно верно, сэр. У меня нет никаких документов. Украдены.
— Это ужасно.
— Несомненно.
— Человек без документов… — взгляд мистера Беллигейла скользнул по книжной полке. Удивительно, но во все стороны не посыпались ошмётки рассечённой бумаги, — Это никуда не годится. Есть нечто противоестественное в человеке без документов. Человек без документа — как человек без души. Его телесная оболочка не на что не опирается, ничем не подкреплена. Наверно, вам ужасно неудобно находиться в подобном положении.
— Очень неудобно, — заверил Герти, немного смущённый подобным философским оборотом со стороны чиновника.
— Совершенно невозможно человеку в Новом Бангоре находиться без документов. Это совершенно исключено, мистер Ун… Ум…
— Уинтерблоссом. Совершенно с вами согласен.
— Значит, вам нужны документы.
Мистер Беллигейл напоминал Герти школьного учителя, который намеренно смущает ученика, пытаясь ввести его в глупое и неудобное положение, но до последнего не открывая спасительной лазейки. Его взгляд разил тщательно высчитанным излучением, выпивающим из тела силы и волю. Герти почувствовал, как медленно плавится. Ещё минута в кабинете мистера Беллигейла, и в кресле останется лишь пустой костюм и шляпа, а сам Герти истечёт жижей, растает, испарится. В сущности, совершенно верно: тело, не имеющее документа, всего лишь пустая оболочка, необязательная и капризная…
— Возможно, имеет смысл подать запрос из канцелярии в Лондон, — решился наконец Герти, — Тамошний аппарат подтвердит всё, сказанное мною.
— Запрос… Это очень долго. К тому же, телеграфная связь здесь часто капризна. Это займёт не меньше недели. Есть более быстрый и надёжный способ установить вашу личность.
— Неужели? Какой? — в груди Герти крохотным птенцом встрепенулась надежда.
— Мистер Лихтбрингт. Он никогда не ошибается.
— Боюсь, я с ним не знаком.
— Зато он знаком со всеми. Сейчас же и спросим его.
Мистер Беллигейл хрустнул длинными бледными пальцами, точно пианист перед началом концерта. Или, с учётом его внешности и манер, точно хладнокровный патологоанатом перед операцией.
— Итак…
Из ящика стола, досадливо скрипнувшего, рукой хозяина кабинета была извлечена небольшая, обтянутая кожей, коробочка. Что-то вроде школьной готовальни и размерами не более бювара. В ней и в самом деле обнаружились измерительные инструменты, крошечные линеечки, циркули, ещё какие-то непонятные Герти, но очень тщательно сделанные приборы, мягко отливающие серебром. Ну точь-в-точь хирургический набор, ждущий первого надреза. Герти не успел даже испугаться.