Он был прав. Герти до боли закусил губу. Ситуация, как ни посмотри, выходила патовая. С оружием в руках он добыл себе жизнь и свободу, но больше не добыл ничего. Он не в силах заставить угольщиков говорить, даже если бы пришлось применять самые страшные пытки. Эти люди давно познали их на себе, и даже самая извращённая человеческая фантазия не могла породить того, что произвело бы на них впечатление.
Тупик. Клинч, как говорят у боксёров. Ситуация, когда противники сдавливают друг друга в объятьях, не в силах ни высвободиться, ни нанести удар.
Ему нужна Бангорская Гиена. Она — ключ от острова, ключ, который ему необходим, чтобы убраться отсюда. Но единственной ниточкой, ведущей к Гиене, остаётся таинственный Изгарь. Возможно, он среди этих обожжённых людей, смотрит сейчас на Герти пылающим от злости взглядом. Если он знает истинное лицо Гиены, если знает, где её найти…
«Мне нужен полковник Уизерс, — подумал Герти, — Бог свидетель, он нужен мне как никогда…»
Он попытался вызвать в себе то чувство, которое охватило его в притоне Бойла. Настроиться на полковника Гая Уизерса, как аппарат Попова настраивается на определённую волну. Окажись настоящий полковник Уизерс здесь, в обществе заживо тлеющих отбросов, он наверняка бы нашёл, что можно предпринять. Такие люди, как он, отчего-то всегда это знают. Такая уж у них натура.
Герти ещё крепче сжал револьвер. Он должен думать, как полковник. Взирать на угольщиков с ледяным британским презрением, свойственным покорителю всех мыслимых опасностей на всех континентах. Он должен идти на риск, спокойно и просто, как если бы каждый его прожитый день сам по себе был смертельным риском.
«Что бы на моём месте сделал полковник?» — мысленно спросил сам себя Герти.
И вдруг почувствовал подсказку, похожую на дуновение восхитительно-прохладного ветерка, дующего в раскалённом чреве доменной печи. Мгновением позже это чувство превратилось в чувство полной уверенности. Герти мысленно улыбнулся. Он знал, как поступил бы полковник. Человек, которым он не являлся, но с которым его неведомым образом связала судьба, влекомая безумным «Лихтбрингтом», поступил бы так, как поступал всю жизнь в таких ситуациях.
Повышал бы ставки и шёл ва-банк.
— Я не уйду просто так, — Герти кивнул собравшимся угольщикам, — Допустим, мне не вытащить из вас ответов силой или угрозами. Что ж, ладно. Но ведь это не единственный способ. Есть и другие.
Перемена в его настроении заставила Палёного нахмуриться.
— Будешь снова предлагать деньги?
— Не деньги. Кое-что другое.
— Может, векселя? Ещё какие-нибудь бумажки, которые истлеют у меня в руках?
— Нет. Кое-что другое, — свободной рукой Герти попытался поправить на плечах безнадёжно порванный и перепачканный пиджак, — Вы, я слышал, безразличны к опасности и боли. И у меня была возможность в этом убедиться. Это и в самом деле так. Признаю.
— Наша плоть безразлична к боли. Что же до опасности… Ты всё ещё не понимаешь нас, сыряк. Смерть для нас освобождение. И если мы живы, то только лишь из-за упрямства.
Герти адресовал ему улыбку, немного неровную из-за всё ещё дрожащих губ.
— Или же вы просто кичитесь этим, а? Быть может, не так уж сильно вы отличаетесь от сыряка вроде меня по части умения рисковать собственной жизнью?
— Что ты имеешь в виду?
— Мы можем превратить всё это в маленькую игру.
— Кему[157]? Что это значит?
— Аэ. Объясняю правила. Ты знаешь, как играют в «рулетку по-русски»?
Палёный осклабился. Так, что из его пасти пролилось малиновое свечение жара.
— Хочешь сыграть со мной?
Герти покачал головой.
— Ещё лучше. Я сыграю в неё сам. Здесь шесть патронов, верно? Я буду задавать вопрос и, каждый раз, когда получу ответ, буду спускать курок. Шесть пуль в барабане. Шесть вопросов. Смотри.
Больше всего он боялся, что угольщики бросятся на него и сомнут, стоит ему опустить револьвер. Но этого не произошло. Они смотрели на него, как зачарованные. Но всё же, отмыкая барабан, Герти волновался так, что пальцы прыгали, точно у девяностолетнего старика, страдающего Пляской Святого Витта[158], скользили самым отвратительным образом по латунным окружностям гильз.
— Один, два, три, четыре… — вслух считал он, роняя тяжёлые цилиндры в подставленную ладонь.
Среди угольщиков раздался ропот. По крайней мере, подумал Герти, ему удалось их удивить. О да, вполне удалось.
— Пять, шесть… Ну как? — Герти позвенел шестью патронами перед угольщиками. Расстояние между ними было достаточным, чтоб он мог понадеяться на то, что некоторые детали, как у хорошего фокусника, останутся не в фокусе их внимания. Например, то, что из шести тусклых цилиндров, катающихся в его ладони, лишь пять были снаряжёнными патронами. Шестой была пустая стрелянная гильза, — Теперь бросаю их в карман…
158
Пляска Святого Витта (хореический гиперкинез) — синдром, характеризующийся беспорядочными, отрывистыми, нерегулярными движениями.