— Будем искать, — решительно произнёс Герти, хлопая себя кулаком по ладони, — Будем искать, даже если придётся перевернуть весь Новый Бангор вверх ногами! Хотя, в сущности, это то же самое, что искать запонку в ящике, полном детских игрушек. Или обронённую на немыслимую глубину, в царствие древнего Левиафана. Вперёд, кэбмэн! Поддай пару! Мы будем колесить до самого рассвета, если понадобится, но найдём его.
— В такую собачью погоду? Вот ещё! — кэбмэн даже выпустил на миг никелированный рычаг своей разбитой повозки, — Да хоть соверен заплатите, даже не подумаю! Ни одного локомобиля на улице!
И верно, город давно уже вымер. Хлещущие из грохочущих небес, перемалывающих сами себя, струи прогнали с улиц всякую жизнь, включая бродяг, полисменов и бездельничающих мальчишек. Даже собаки поспешили найти укрытие, рассудив, что в такую ночь нет никакого смысла оставаться на улице. Молнии вспыхивали одна за другой, ветвистые и сияющие, как деревья неизведанных измерений, существующие ровно миг. Хлопали незапертые окна, то и дело рискуя вытряхнуть стекло на мостовую, грохотала черепица, едва удерживаемая на крыше, тревожно и гулко трещали деревья, выгибаемые порывами лютого ветра под самыми немыслимыми углами.
— Именем Канцелярии! — крикнул Герти, и одно это слово удивительным образом пересилило оглушающие громовые раскаты, — Мы будем ехать, даже если эта колымага развалится на части!
Глаза кэбмэна, отразившиеся в зеркале заднего вида, заиндевели от страха. Он поспешно вернул руку на рычаг и парокэб, то и дело вздрагивая и покачиваясь на изношенных рессорах, двинулся вперёд.
— Не лучше ли отложить охоту? — осторожно спросил Муан, озабоченно разглядывавший небо, — Погода и верно ни к чёрту. Как бы остров целиком на дно океана не провалился…
— Нет, — отрезал Герти, — Именно сегодня Гиена покажется вновь. Сегодня та самая ночь. Если мы не доберёмся до неё сегодня, как знать, представится ли нам ещё один шанс… Вдруг он изменит правила игры? Не хочу провалиться навеки в пучину вместе с Новым Бангором. Не хочу стать членом проклятой команды. Впрочем, ты, конечно, не поймёшь… Едем! Будем искать, пока хватит угля в топке!
Муан поправил воротник рубахи, чтоб прикрыть тяжёлый подбородок от пробивающегося внутрь ветра.
— Черти бы разорвали эту вашу Гиену, — проворчал он, — Будь у неё хоть капля мозгов в голове, давно бы убралась подальше отсюда. Ни один хищник в такую погоду и носа из норы не высунет…
Что-то в его словах заставило Герти напрячься. Что-то, что скользнуло мимо, пока он лихорадочно пытался расставить на доске свои фигуры, то и дело роняя их и складывая в немыслимые вариации. Что-то, что мог обнаружить неграмотный слуга-полли, но чего в упор не видел поглощённый своей охотой человек-чернильная клякса.
— Повтори! — потребовал Герти, — Что ты сказал?
Его тон заставил Муана вжаться в пассажирское сиденье. Учитывая массивность его мускулистой фигуры, подпиравшей головой крышу парокэба, в иной ситуации это выглядело бы забавно. Но, подумалось Герти мимолётно, сейчас они оба находились совсем не в такой ситуации…
— Я сказал… Сказал, что хищник в такую погоду…
— Нет. До того.
— Ну… Сказал, что будь у неё хоть капля мозгов в голове, убралась бы отсюда подальше. Ничего удивительного. Погода самая дьявольская. Вы на небо-то посмотрите…
Герти не стал смотреть на небо. Он смотрел в собственную ладонь, но при этом почти ничего не видел.
— Идиот… — пробормотал он, — Если он — мой невольный двойник, допельгангер, тогда наши желания неизбежно должны совпадать. Хоть в малости, хоть отчасти, но совпадать… А чего я страстно желал с того самого дня, как очутился в Новом Бангоре?
— Рыбы? — несмело предположил Муан.
— Нет, — Герти почувствовал, что улыбается, хотя смешно ему совершенно не было, просто губы исказило судорогой, — Я желал убраться отсюда подальше. Это была моя главная мечта. Ещё до того, как я понял, куда меня занесло. Покинуть остров. Это значит, что и он истово желает того же. Бангорская Гиена тоже чувствует себя здесь запертой. И сделает всё, чтобы покинуть свою клетку.
— Ну, это-то у неё едва ли получится, — рассудительно заметил Муан, — Порт пассажиров не принимает. В лучшем случае через неделю будет первый корабль…
Он был прав. Пассажирские корабли, напуганные «Лихтбрингтом», были размётаны по половине Тихого океана и не спешили заходить в порт, разве что пополнить запасы угля и воды. Это означало, что Гиена, подобно самому Герти, рвёт и мечет, пытаясь найти выход, как и полагается заточённому в клетку дикому зверю. Но Муан, как обычно, прав, пока не налажено пассажирское сообщение с континентом, Гиена заточена в Новом Бангоре надёжнее, чем Корсиканец[171] на своём острове.
171
Корсиканец — прозвище Наполеона Бонопарта, приговорённому к заключению на о. Святой Елены.