— Милый мальчуган, — отметил сдержанно Герти.
— Добавьте сюда то, что он изувечил школьного истопника и едва не проломил молотком голову собственному отцу. Неудивительно, что заканчивать своё образование он на полгода отправился в тюрьму, будучи ещё несовершеннолетним.
«Плохо дело, — пронеслось в голове у Герти, — Этот парень, судя по всему, асоциальная личность. С другой стороны, молодости свойственна жестокость, которую время подчас перековывает в иную форму. Не зря же говорят, что даже Джипси Мэйс[62] в юности был не дурак почесать кулаки об окружающих… Возможно, всё не так плохо, и этот Стиверс в конце концов пристроился к какому-то делу. Например, сделался портовым рабочим или зеленщиком…»
— Выйдя из тюрьмы, Стиверс, по всей видимости, решил отточить таланты, развитые в нём с детства. Он отправился служить в морскую пехоту.
Папка вдруг потяжелела сама собой, так ощутимо, будто все содержащиеся в ней бумажные листы вследствие загадочной алхимической реакции превратились в расплющенные свинцовые пластины.
— Куда, простите?.. — напряжённым голосом уточнил Герти.
— Сто третий полк морской пехоты Её Величества, — спокойно пояснил мистер Шарпер, — Он размещён на острове уже много лет и составляет костяк нашего гарнизона. Вербуют туда, как правило, самых бесстрашных парней, из которых со временем получаются превосходные, высшего сорта, головорезы. Дело в том, что служба в здешних широтах — работа весьма опасная и требующая, я бы сказал, определённого склада ума. Слабаки на такой долго не выдерживают. Здесь, полковник, не Европа, здесь Полинезия, средоточие варварской дикости и всевозможных опасностей. Белый человек, оказавшись здесь, сталкивается с тем, что на континенте и вообразить трудно. Малярия и болотная лихорадка, внезапные, возникающие из ниоткуда, шторма, кровожадные хищники… Впрочем, кому я это рассказываю! Вы-то знаете всё это не понаслышке.
— Разумеется, — Герти удалось с достоинством кивнуть, — Случалось, знаете ли, попадать в самые неприятные ситуации.
— Вы о том случае, когда вам пытались отрезать уши дикари с острова Энтри[63]?
Герти едва подавил желание прижать руки к ушам, чтобы убедиться в том, что они занимают своё законное, природой и Создателем предусмотренное, место.
— Д-да, вроде того. Там я пережил не лучшие минуты.
— Сейчас, конечно, наступили относительно спокойные времена для Короны, но морской пехоте Её Величества пришлось немало потрудиться, чтобы сделать эти края безопасными для королевских подданных. Как вы знаете, отнюдь не все полли добродушны и миролюбивы, есть среди них и агрессивные племена, в которых скальп белого человека ценится более, чем у нас — самый надёжный вексель.
— Мне это известно, — подтвердил Герти, знакомый с нравами жителей Полинезии исключительно по брошюре Спенсера и О'Коннора, — Некоторые племена на редкость кровожадны, встречаются и каннибалы.
Мистер Шарпер утвердительно качнул головой:
— Вашими устами говорит истина, полковник. Дикий край, суровый край, куда цивилизация лишь протоптала тропинку. Вам приходилось слышать про мыловаренную компанию «Йоханс и Йоханс»?
— Нет. Уверен, что нет, — сказал Герти, пытаясь сообразить, какую связь может иметь мыловаренная компания с пропавшим джентльменом по имени Стиверс.
— Её пример примечателен. А историю о ней я иногда рассказываю тем, кто берётся судить о здешних нравах, всю жизнь прожив на материке. Кампания эта подвизалась здесь в семидесятых годах, и владели ею два джентльмена из Дрездена. Привезли с собой кучу немецкого оборудования и обосновались на одном из атоллов, миль сто от острова. «Мыловаренная компания „Йоханс и Йоханс“. Уникальное, душистое, полезное для кожи противобактериозное мыло». Дела сразу пошли недурно. Штат у них был человек в сорок, все инженеры да помощники, а рабочую силу они нанимали уже здесь, что обходилось компании куда дешевле. Что поделать, многие промышленные воротилы рассматривают в наше время Полинезию как рынок едва ли не бесплатной трудовой силы. За те деньги, что обойдётся годичный труд какого-нибудь трудолюбивого полли, в Англии вы не наймёте и осла. Некоторые и вовсе работают за миску батата, как рабы.