– Я тут немного потерялся, можно мне у вас переночевать?
– Деньги есть?
– Нет.
– Выпить есть?
– Нет.
– Ночуй.
– Может, вы хотите булочку?
– Пошел ты со своей булочкой!
Похоже, у хозяина выдался неудачный день, и поэтому так печален его взгляд в земляной пол с втоптанными в него оранжевыми бычками, докуренных до фильтра сигарет.
– Генка приходил?
– Нет, вроде бы не приходил, никто не приходил.
– Нажрался, наверное, где-то козел. У тебя точно ничего нет?
– Нет, ничего нет.
Сидеть тяжело – глаза слипаются, а ложиться неловко, когда хозяин бодрствует, неприлично не поддерживать компанию. Как на счет побеседовать о том, о сем, поспорить по-доброму о чем-нибудь, но можно, конечно, и помолчать, спать только хочется.
Все, лимит моей тактичности выработался, я ложусь продолжать свой отдых от назойливой реальности, и пусть гостеприимный друг дуется сколько ему угодно, лампочку бы еще лишить электричества.
***
– Это кто?
– Нажрался, гад! Что не мог принести хоть немного?
– Да ладно, там и было то.
Пришел долгожданный друг Гена и хочет со мной познакомиться.
– Мне ваш друг разрешил у вас переночевать, я вашу лежанку занял?
– Я тогда тебе принес пол флакона, когда ты умирал, ну я тебе это припомню, я тебе это точно припомню!
– Серый, подожди, Серый, подожди в натуре, Серый, подожди!
Как-то неловко я ворвался в чужой разговор. Не лучше ли продолжить свой отдых?
Дремать под бубнящие звуки совсем неплохо, а легкое журчание воды по горячим трубам даже приятно. Желтый свет мутной лампочки напоминает о существовании летнего солнышка, белого песочка и голубой прозрачной воды лагуны, в которой барахтаются черные карапузы, с достоинством омываются гибкие, как лианы девушки, а старики в желтых соломенных шляпах клюют носом, держась двумя руками за бамбуковую удочку с давно объеденным червяком на крючке.
Что-то тихо и неуютно. Что это на мне? Какая отвратительная засаленная телогрейка! А где мое пальто?! Старый дурак! Как я мог довериться люмпен-пролетариям! Что ж мне так не везет! Остается закрыть глаза и не видеть свое жалкое состояние.
***
– Дед! Дед! Вставай, дед!
Что им еще от меня надо, я старый больной человек и мне нужен отдых. Так быстро пропили мое пальто, деклассированные личности?
– Дед! Пить будешь? Давай, дед, мы угощаем.
– Мне кажется, что, скорее я вас угощаю, если позволите.
– Дед, ты сюда пришел? – пришел! Тебе место дали? – Дали! Ты смотри, сейчас махом отсюда ноги сделаешь.
Будем считать, что это чувство вины и повышенная совестливость заставляет двух друзей хамить и угрожать пожилому человеку. Избежим эксцессов осуждающим молчанием.
– Что не хочет, старый валенок?
– Нет, обиделся. Дай ему кусок рыбки, пусть пососет.
– Спасибо.
Пересоленная и скользкая селедка ароматно запрыгала в моих ладонях. Где они ее откопали, не на помойке же, черт их побери!
– Ну, давай.
– Давай.
Странный ящик – низенький и картонный, или бутылки сейчас плашмя укладывают? Все меняется в этом мире. Ой! Что это Гена такое достал в маленьких плоских флакончиках? Бог ты мой! Променять мое пальто из стопроцентной шерсти на ящик "Шипра"! Где тот парикмахер, самодовольно перевязывающий мое аккуратно свернутое пальто? Не ждет тебя счастье, цирюльник, – твои руки воняют наживой, а стричься у тебя будут только призывники, да больные педикулезом.
– Тебе разбавлять?
– Смеешься что ли? Каждый раз спрашиваешь.
– Да ты же знаешь, что когда я пью, то ничего не помню. Дед! Тебе разбавлять или так выпьешь?
– Спасибо, мне уже не под силу отечественная парфюмерия.
А долговязый Гена тоже не в ладах с памятью, значит мы с ним больше, чем друзья – мы братья. А если и моя частичная амнезия, как у Гены вызвана долговременным запоем, а не атеросклеротическими бляшками, катастрофично влияющими на нежное число Рейнольдса?
– Давай, Серый, чтоб не последняя.
Когда Гена и Серый опьянеют, то будут хулиганить или сразу бросятся в черные объятья Морфея?
– Дед, ты лопух, я тебе больше предлагать не буду. Отвернись к стенке и спи, чтобы я тебя больше не видели, а то ты меня раздражаешь.
Наверное, Гена прав, либо полноправно участвуй в действе, либо не отвлекай и сворачивайся калачиком.
***
Я опять немного подремал. Мои голуби тоже уснули крепким сном, раскинув натруженные руки по полу и их конечно не могли разбудить многочисленные шаги и приглушенные разговоры:
– Вот они тут, готовые.
Милиционеры. Молодые, красивые милиционеры, которые сейчас нас арестуют, потому что жить в подвалах противозаконно.