По городу даже прошёл нехороший шёпот: а не сжечь ли нам это здание Администрации. Нет, нет, совсем не за эффективное освоение бюджета, а за то, что там поселилась зараза, ведь коту дворовому ясно, что народ, который купается только раз в день, это разносчик всяких инфекций, как те городские голуби. С городскими голубями поступили радикально, как только узнали, что эти птички самые главные разносчики кучи болезней: их просто выгнали из города к херам собачьим. Из Администрации стали пачками увольняться люди, которые перестали понимать своих коллег, ну, тех, которые редко моются. Ведь сами посудите: как можно работать рядом с вонючим коллегой. Да и опасно с таким работать, к такому во двор запросто может прилететь граната. Ну, что скажешь, перестал электорат уважать грязнуль.
Увы, были и перекосы, куда без них. Это Россия. Одна незначительная прослойка электората на почве всеобщего помешательства на чистоте приобрела устойчивую мизофобию, а другая прослойка — гермофобию. Хотя были счастливые обладатели и двух этих фобий. Так что в городе стало гораздо больше заскорбевших на голову горожан.
Город постепенно стал превращаться в стерильную территорию. Ночью и днём всё постоянно мылось и чистилось. Гости города, а особенно иностранцы резко выделялись от аборигенов. Гости с опаской посматривали на озабоченных местных, которые постоянно что-то тёрли и мыли. А многие местные стали откровенно шугаться от иногородних гостей и иностранцев: те же мылись мало, мало ли какую заразу притащат сюда. На иностранцев стали смотреть, как на дикарей, которых надо было сначала отмыть, потом уже общаться с ними. Над динозавровостью иностранцев местные уже начали посмеиваться.
Жуткий случай произошёл с женщиной из Армении, об этом долго шептались местные, многие даже не верили что такое, может быть. Так вот, эта женщина в центре города на тротуар бросила фантик от конфетки!!! Тут же к этому фантику бросилось человек десять местных с чёрными мусорными мешками, сразу же утилизировав этот фантик. На женщину при этом смотрели как на исчадие ада. Её спасло только то, что она иностранка. А, понятно тогда, успокоились местные: ведь все знают, что за чертой города живут странные люди, которые моются меньше, чем три раза в день, дикари.
Вначале большая проблема была с бомжами. Те как-то не очень хотели мыться. Решили и эту проблему. Их просто отлавливали и мыли насильно. Большинство бомжей такое к себе отношение восприняли с фатальной покорностью судьбе, но некоторые царапались и кусались. Но их всё равно мыли до блеска. Идейные бомжи тут же, сразу после помывки, убегали из такого негостеприимного города. А на тех бомжей, кто согласился мыться три раза в день, было страшно смотреть. Эти люди очень мучились, поэтому некоторых мучеников местные даже зауважали.
Лёня теперь торчал на своей точке постоянно и отрабатывал доверие граждан. Теперь он на всех желающих накладывал неконтактное воздействие своей длани. Всё было просто: желающий подходил к Лёне, а тот проводил своей рукой у него над головой. Человека обдавало, как все потом говорили, очищающим жаром, появлялась эйфория и хорошее настроение, улучшались умственные способности и общее самочувствие. Денег Лёня не требовал, но кто хотел, тот мог кинуть деньги в картонную коробку. Многие кидали.
Лёня не остановился на достигнутом, и опять осчастливил город новым своим озарением. Для многих это было неприятно, да что там неприятно, это был удар ниже пояса: Лёня запретил курить. Нет, он не настаивал, чтобы курильщики бросили курить, а пьяницы бросили пить, он только многозначительно сказал, что Он не доволен курильщиками, как и пьяницами. Скрепя сердцем девять из десяти курильщиков бросили это дело, чем нанесли грандиозный урон табачному бизнесу. Табачные ларьки и всякие кальянные были обречены. Но одна десятая стойко продолжала предаваться этой нехорошей привычке: вздыхали, боялись, но курили.