- Материалы о Тунисе напечатаны во французских газетах неким Клейнгаузом, бывшим чиновником Имперской канцелярии, бежавшим в Париж из Берлина. Это не мои слова, господа. Извините, господа, что отвлёк ваше внимание в сторону.- Горчаков обратился к Бисмарку.- Вы глядите на графа Развозовского, ваша светлость? Мой секретарь заболел. Граф Развозовский любезно взялся выполнить некоторые мои поручения. Благодарю вас, граф. Вы можете уйти, конгресс будет продолжать свою нормальную работу, не правда ли, господин председатель?
Бисмарк сказал с усилием:
- Согласно дневному порядку заседания... Да отстаньте вы от меня, скотина! - выкрикнул он, обращаясь к стоящему поблизости от него Радовицу, всё ещё держащему материалы.- Я сегодня же разгоню всю полицию!..
Горчаков приказал секретарям:
- Не заносите этого в протокол.
Бисмарк вытер вспотевший лоб:
- Согласно дневному порядку занятий члены конгресса приступают к продолжению обсуждения первой части пятой статьи Сан-Стефанского договора. Я обращаю внимание высоких уполномоченных на оговорку, приведённую русскими делегатами, ввиду которой признание румынской независимости получило бы единственное согласие конгресса только при условии, если Румыния признает законным присоединение Бессарабии к России. Что скажет по поводу этой оговорки достопочтенный друг, министр иностранных дел Франции, господин Ваддингтон?
- Со времени собрания конгресса Франция намекала румынам на необходимость удовлетворения бессарабского вопроса в духе русских пожеланий. Сейчас, видя дружелюбие и мирные чувства России, французские уполномоченные прямо предлагают Румынии согласиться на законное требование России.
Бисмарк удивился:
- Вы признаете это требование России законным? Вы - победители 1856 года, продиктовавшие Парижский договор?!
- Да, законным, господин председатель.
- Позвольте? Но для чего ж тогда мы созывали конгресс?
- Для того, чтоб признать это требование законным!
- Благородный лорд! Я вижу, вы совершенно не согласны со странным мнением господина Ваддингтона?
- Так как, видимо,- Биконсфильд говорил спокойно,- прочие державы, подписавшие Парижский договор 1856 года и передавшие Бессарабию Румынии, ныне отклоняют от себя всякое вмешательство в пересмотр этого договора, приведённый Россией, то я могу посоветовать кабинету Её Величества моей королевы не употреблять силу для поддержки вышеназванного договора.
- Говоря яснее, благородный лорд поддерживает предложения французского уполномочен-ного и отказывается от славы, завоёванной под Севастополем?
- Да, я пришёл к заключению, что с меня хватит и одного Севастополя.
- Здесь происходит что-то поразительное. Неделю назад, господа, вы говорили здесь же совершенно противоположное.
Горчаков улыбнулся:
- Если Солнечная система перемещается в мировом пространстве, то людям ли держаться за свои ошибочные мнения, господин председатель?
- Немецкое солнце недвижно! - Бисмарк сказал твёрдо.- Граф Андраши! Конгресс с напряженным вниманием ждёт вашего суждения по вопросу о Бессарабии.
- Австро-Венгерское правительство в деле мирного договора Турции с Россией имеет главным образом 0000,намерение изыскать такое решение, которое было б способно устранить настоящие осложнения и предупредить будущие. Поэтому я согласен с мнением лорда Биконсфильда и господина министра Ваддингтона.
После паузы Бисмарк спросил:
- Италия?
- Я присоединяю воззвание Италии к выслушанному воззванию австро-венгерского уполномоченного.
- Турция? - председательствующий возглашал отрывисто и зло.
- Оттоманские уполномоченные не предъявляют никакого возражения против начал, предложенных французскими уполномоченными,- сладко улыбаясь, сказал Кара-Теодори-паша.
- Все? Предлагаю огласить резолюцию.
- Простите, господин председатель,- прервал Бисмарка Горчаков.- Нам хотелось бы услышать мнение Германии.
- Вам, я вижу, князь, страстно хочется оставить Германию в одиночестве? Нет! - Сколько стоило Бисмарку это усилие, даже трудно себе представить.- Я присоединяюсь. Читайте резолюцию.
Ваддингтон принялся читать:
- Вследствие всех этих переговоров на Берлинском конгрессе, вышеупомянутая статья Сан-Стефанского договора читается так: "Княжество Румынии уступает обратно Его Величеству, императору Всероссийскому, отошедшую от России по Парижскому договору 1856 года территорию Бессарабии".
- Возражений нет? Высокое собрание приняло предложение французского уполномоченного. Дневное заседание закрыто,- буркнул Бисмарк и ушёл.
Все стали расходиться. Минуя Горчакова, уполномоченные повторяли любезно, расплываясь в улыбках:
- Поздравляем, поздравляем...
В пустом зале остались только Ахончев, который собирал бумаги со стола, и Горчаков. Александр Михайлович был спокоен:
- Праздник Бисмарка у Бисмарка испорчен. Но это ещё не всё. Надо проводить гостей до лестницы, чтобы убедиться, что они действительно ушли.
- Ваша светлость, как быть с графом Развозовским?
- Он получил наказание. Он отвез ружьё Шасспо и этого мошенника Клейнгауза в Париж. Он доказал, что исправился. Я считаю его свободным и прощённым. В конце концов, я сам толкнул его ко всему этому. Мундир я ему носить не позволю, пусть он наденет штатское платье и едет в Россию. Мне его жалко. Здесь его убьют. Второй раз холостым выстрелом в парке и берлинскими полицейскими, от испуга перед Бисмарком выдавшими труп какого-то самоубийцы за тело Развозовского, никого не проведёшь. Нет, пусть он едет домой, так и скажи. А ты всё грустный, голубчик?
- Теперь более, чем когда-либо. Я сам разбил свою жизнь, ваша светлость. Я не нашёл слов тогда в вашем доме, и Наталия убежала...
- Ты обращался к настоятелям церквей?
- К католическим, православным, лютеранским...
- А надо было обращаться к звонарям. Звонари все пьяницы, их легко подкупить. Кроме того, девушка, скучающая по горам, неизбежно должна стремиться на колокольню. Вот она и прячется где-нибудь на колокольне со своей служанкой, выбирают, в какой бы им монастырь уйти. Перед заседанием я велел Лаврентию пойти к самому пьющему из звонарей Берлина. Лаврентий, Лаврушка!